Вода с подветренной стороны острова была спокойной и отсвечивала изумрудной зеленью в лучах заходящего солнца. Поднимаясь по каменным ступеням к главному зданию, Беверли слышала тяжелые удары прибоя с наветренной стороны. Добравшись до вершины, она прошла немного вперед мимо главного здания и идеально выстриженного газона и оказалась на скале высотой в двадцать — двадцать пять футов. Осмотревшись по сторонам, она увидела груды валунов, маленькие пещеры и заводи. Спуститься вниз не представляло особой сложности, и, как заметила Беверли, Гейл с Сорвиг уже сделали это.
Огромные волны с грохотом набегали на берег, и девушки резвились в прибое — соленая вода облизывала их тела, а они визжали и хихикали. Футах в тридцати от них Беверли заметила темную тень — там двигалась одинокая и безжалостная акула.
Беверли дружелюбно помахала девушкам рукой и пошла обедать.
2
Колдвел никак не мог устроиться. Он испробовал все возможные положения — и на спине, закинув руки за голову, и на боку, засунув их между ног. Он даже попытался перелечь на другую кровать, поскольку в коттедже «Г» под прямым углом друг к другу стояли две односпальные кровати. Колдвел задумался, какая ситуация может подвигнуть людей на такое расположение, какая семейная пара может захотеть спать таким образом, когда головы находятся рядом, а тела безнадежно разделены.
Он слышал, как за перегородкой ворочается женщина. Она беспокойно крутилась в постели и издавала легкие звуки «тук-тук-тук-тук-тук». Перегородка была исключительно тонкой, и Колдвел подозревал, что соседка его услышит, даже если он пукнет. Потом до него донеслось шипение и плеск воды. Перед его глазами возникло несколько картинок, и он спокойно позволил им проплыть мимо внутреннего взора. Он был не в состоянии узнать всех обнаженных женщин, но потом в его сознании возник образ, с которым он был очень хорошо знаком, — женщина с широкими бедрами и большой грудью, обтянутыми мокрой лайкрой. Колдвел закрыл глаза и прислушался к грохоту прибоя. Сначала звук долетал еле слышно, но потом шум и грохот достигли такой силы, что стали практически нестерпимыми. Было такое ощущение, что сорвавшаяся трамвайная эстакада изо всех сил лупит по опорам. И Колдвел снова погрузился в дыру, разверзшуюся посередине его жизни.
— Отличная мысль, — ответил он Мэтти Бенну, когда тот предложил позвонить Дарле Фезерстоун.
Когда разговор был закончен, Колдвел сжал трубку руками и неподвижно замер около аппарата. Он сидел, положив руки на колени и сжав кулаки с такой силой, что у него побелели пальцы. Он больше не стал никому звонить, хотя новость и была грандиозной. Будучи учителем, Колдвел получал не так уж много и спускал все заработанные деньги. Он даже не знал, как это получалось, поскольку не имел экстравагантных замашек и хобби. Он любил ловить рыбу, и у него был катер длиной в четырнадцать футов и с мощностью мотора в двадцать пять лошадиных сил, но это была ерунда, так как он видел на озере Симко подростков на огромных сверкающих четырехмоторных катерах. Раз в две недели он играл в покер, но ставки были не больше двух долларов. Естественно, по пятницам он ходил в «Тайну», где пил пиво и иногда заказывал пару танцев у себя на столе. Нет, Колдвел положительно не знал, куда уходили его деньги. Их, словно листья во дворе, подхватывал ветер и уносил куда-то.
Когда телефон наконец зазвонил, Колдвел уже знал, кто это. Он поднял трубку и произнес «алло» таинственным голосом, практически пропев два слога.
— Это правда?
— Да. У меня есть билет со всеми цифрами.
— Надо поехать в офис лотереи. Нет-нет. Постойте. Лучше мы к вам приедем — снимем ваш билет, а потом снимем вас — вы уверены, что все цифры совпадают?
— Абсолютно уверен. — У Колдвела было такое ощущение, что он наблюдает за собой на телеэкране.
— Отлично. Значит, мне надо связаться с оператором. Сегодня суббота. Черт! Скажите мне свой адрес.
Колдвел назвал свой адрес и даже начал объяснять, как до него добраться, но Дарла Фезерстоун его оборвала:
— Я знаю эту улицу. Или вы считаете, что живете в мегаполисе?
Она была права. Колдвел и правда в воображении жил в другом городе, с огромным количеством предместий и кварталов, где можно было с легкостью завести любовную интрижку. Но стоило Дарле Фезерстоун сказать «я знаю эту улицу», и вся картинка рассыпалась в мгновение ока. Это был апофеоз его супружеской неверности. Однако колеса уже завертелись. Это было как ураган. Позднее Колдвел не раз вспоминал об этом. Ураган начинается с того, что солнце освещает воду, что двое встречаются, как солнце и вода.