А потом он долго стоял под теплым душем и вспоминал, какой чудесный запах исходил от миссис Лам – теплой и промокшей от дождя и пота, – когда он нес ее на руках. Августину было приятно, что в его доме снова появилась женщина, пусть даже всего на одну ночь. Он завернулся в полотенце и прошлепал по паркетному полу к телевизору. Августин переключал программы, слушая новости местных телекомпаний и надеясь, что не увидит в них кого-либо из диких животных покойного дяди, несущихся в состоянии шока, или как тело мужа миссис Лам загружают в полицейский фургон.
Посреди ночи Августин услышал крик, доносившийся из комнаты для гостей, и предположил, что миссис Лам, проснувшись, увидела его коллекцию черепов. Он нашел ее сидящей на кровати и укрывшейся одеялом до самого подбородка. Ее ошеломленный взгляд был устремлен на стену.
– Я подумала, что это сон, – промолвила Бонни.
– Не бойтесь, прошу вас.
– Они настоящие?
– Мне их присылают друзья, главным образом из-за границы, – пояснил Августин. – Один из них рождественский подарок от инструктора по рыбной ловле с Исламорады. – Он не знал, что может подумать Бонни о его хобби, поэтому извинился за то, что напугал ее. – Некоторые люди коллекционируют монеты, меня же интересуют археологические останки.
– Части человеческого тела?
– Но не живых же людей, а умерших. Верите или нет, но хороший череп очень трудно найти.
Обычно после этих слов подружки Августина устремлялись к двери. Но Бонни даже не пошевелилась.
– А можно мне посмотреть?
Августин снял с полки один из черепов. Бонни спокойно осмотрела череп, как будто это была муксусная дыня, которую она покупала в овощном магазине. Августин улыбнулся. Ему нравилась эта женщина.
– Женщина или мужчина? – спросила Бонни, вертя череп в руках.
– Мужчина, лет около тридцати или чуть больше. Гайанец, умер примерно в 1940 году. Мне прислали его из медицинского колледжа в Техасе.
Бонни поинтересовалась, почему у черепа отсутствует нижняя челюсть, и Августин объяснил, что она отвалилась, когда сгнили лицевые мускулы. Большинство старых черепов находят без нижней челюсти.
Сунув пальцы в глазницы черепа, Бонни вернула жуткий сувенир на полку.
– И сколько у вас здесь черепов?
– Девятнадцать.
Бонни присвистнула.
– А сколько из них женских?
– Ни одного. Это все черепа молодых мужчин. Так что вы можете не опасаться за свою хорошенькую головку.
Бонни вытаращила глаза в ответ на шутку Августина и спросила:
– А почему только мужские?
– Чтобы напоминать мне, что и я смертен.
Бонни тяжело вздохнула.
– Вы один из них.
– В те моменты, когда я уверен, что вся моя жизнь рухнула к черту, я прихожу сюда и думаю о том, что случилось с этими беднягами. И моя перспектива видится мне уже в значительно лучшем свете.
– Что ж, в этом есть такой же смысл, как и во всем другом. Могу я принять душ?
Позже, за кофе, Августин рассказал ей о своем разговоре с приятелем из ФБР.
– Он сказал, что они станут считать исчезновение вашего мужа похищением только с того момента, когда будут располагать достоверными сведениями о требовании выкупа. И подчеркнул слово «достоверными».
– А как же сообщение на автоответчике? Ведь в разговор вмешался посторонний человек.
– Разумеется, они внимательно прослушают сообщение. Но должен предупредить вас, что у них сейчас мало людей, многие агенты серьезно пострадали во время урагана.
Бонни высказала недовольство тем, что ФБР мало заботит судьба Макса. Но Августин объяснил ей, что мужья-гуляки частенько пользуются стихийными бедствиями, чтобы улизнуть от жен. А потом значительные людские и материальные средства напрасно тратятся на их поиски в домах, квартирах и на яхтах любовниц. Так что сейчас ФБР довольно скептически относится к поступающим после урагана заявлениям о пропаже супругов.
– Боже мой, но ведь мы же только что поженились. Макс не стал бы выкидывать такой фортель.
Августин пожал плечами.
– Да кто его знает.
Бонни перегнулась через кухонный стол и попыталась ударить Августина, но он уклонился и парировал ее удар предплечьем, а затем попросил Бонни успокоиться. Щеки Бонни раскраснелись, глаза сверкали.
– Похоже, мы ничего не можем поделать в этой ситуации, – сказал Августин.
– Но вы же сами слышали голос того человека на автоответчике!
– Да, и мне любопытно, почему серьезный похититель вел себя так глупо. «Не льсти себе, Макс». А потом он вмешался в разговор и сказал: «Я люблю тебя, Бонни». Только для того, чтобы укорить вашего мужа, понимаете? Заставить его почувствовать себя дерьмом. – Августин добавил еще кофе в их чашки. – Есть во всем этом что-то чертовски странное. Вот и все, что я хочу сказать.
Бонни была вынуждена согласиться с Августином.
– Оставить свой голос на пленке...
– Вот именно. Этот похититель или ужасно глуп, или он просто наглец...
– Или ему просто наплевать на все, – предположила Бонни.
– Вот, вы это тоже заметили.
– Но это просто ужасно.
– А может, и ничего страшного.
– Не начинайте сначала. Макс не такой! – возмутилась Бонни.
– И потом эта чепуха насчет звонка Питу в «Родэйл», проект афиши... это что, какой-то код? Ведь если бы какой-нибудь псих похитил меня, то уж о работе я стал бы беспокоиться в самую последнюю очередь. Главной заботой было бы спасти свою шкуру.
Бонни отвернулась.
– Вы не знаете Макса, он просто трудоголик. Августин слегка отклонился назад. Ему не очень-то нравились женщины, которые размахивают кулаками без веской причины.
– Так что мы теперь будем делать? – Бонни зажала чашку в ладонях, легонько потряхивая ее. – Вы слышали, каким тоном говорил этот человек.
– Да, слышал.
– Давайте согласимся, что он не обычный похититель. Но кто же он?
Августин покачал головой.
– Откуда я могу знать, миссис Лам?
– Называйте меня Бонни. – Она встала, уже совершенно успокоившаяся, и завязала пояс халата, который ей одолжил Августин. – Возможно, вместе мы сумеем его вычислить.
Августин глотком допил свой кофе.
– Я думаю, нам обоим надо немного поспать.
По пути назад к дому Тони Торреса Иди Марш спросила у Кусаки, есть ли у него на часах секундомер с остановом.
– Зачем он тебе?
– Хочу засечь, сколько пройдет времени, прежде чем этот засранец попытается трахнуть меня.
Кусака, вынашивавший в мыслях аналогичные планы в отношении Иди, предположил:
– Думаю, пройдет два дня, и уж тогда он начнет шевелиться.
– А я думаю, что два часа, – высказала Иди свое мнение.
– И что ты станешь делать? Все-таки десять тысяч – это десять тысяч.
– Мог бы и поудачнее пошутить. Да я скорее глаза себе выколю кинжалом, чем позволю этой свинье дотронуться до меня. – Да, низко же она пала, если докатилась от свидания с Кеннеди до этого гребаного продавца трейлеров.
– А если он не отстанет? – поинтересовался Кусака.
– Тогда я уйду.
– Да, но...
– Эй, если тебе так сильно нужны деньги, то сам и трахайся с ним, понял? Думаю, вы составите прелестную парочку.
Кусака оставил в покое эту тему. У него уже имелся запасной план на тот случай, если сделка с Тони Торресом не выгорит. В мотель ему позвонил Авила, настроение у него было прекрасное. Видимо, голос свыше подсказал Авиле, что он может жутко разбогатеть, открыв собственный кровельный бизнес. Этот же голос сообщил ему, что ураган оставил без крова двести тысяч человек, и многие из этих бедняг так сильно желают отремонтировать свои дома, что даже не подумают поинтересоваться строительной лицензией, которой у Авилы, естественно, не было.
– Но ты же боишься высоты, – напомнил ему Кусака.
– А вот тут в дело вступаешь ты. Я босс, а ты прораб. Все что нам нужно, так это подобрать бригаду.
– Ты хочешь сказать, что не будешь вместе с нами торчать на крышах под палящим солнцем возле котла с кипящим гудроном.
– Господи, Кусака, должен же кто-то заниматься бумажной работой. Надо же будет составлять контракты.