– Ори громче, – буркнул Авила, – может, сможешь воскресить кого-нибудь из своих покойных родственников в Гаване.
Зазвонил телефон. Авила снял трубку и повернулся спиной к жене, которая швырнула на пол банку черных бобов и пулей вылетела из кухни, выкрикивая ругательства.
Звонила Джасмин.
– Что там у тебя за шум? – поинтересовалась она.
– Свадьба.
– Ладно, дорогой, я тут сижу с Бриджит, и догадайся, куда мы поедем сегодня вечером.
– Трахаться поедете?
– Фу, похоже, у тебя мрачное настроение.
– Извини, тяжелый был денек.
– Мы поедем к Кис.
– Вот как?
– И встретимся там с твоим другом, – сообщила Джасмин.
– Серьезно? Где?
– В каком-то мотеле на берегу океана. Ты не поверишь, но он заплатит нам обоим за то, что мы будем развлекать какого-то старикашку.
– Кого? – Авила не мог представить себе, что за новенькое дельце проворачивает Кусака.
– Да какого-то старикашку, я не знаю. Надо будет развлекать его пару дней и сделать несколько похабных фотографий. А за это твой дружок обещает каждой из нас по пять сотен.
– Господи, ну и гнусное занятие.
– У нас дела идут плохо, дорогой. Ураган превратил всех наших постоянных клиентов в скромных и богобоязненных семьянинов.
Авила услышал, как при этих словах Бриджит захихикала. Джасмин продолжила:
– Так что пять сотен – это очень неплохо, особенно сейчас.
– Ты можешь заработать в два раза больше, если скажешь мне, как называется мотель.
– А как ты думаешь, для чего я звоню? Ты доволен?
– Отличная работа.
– Но послушай, дорогой, нам надо знать...
– Передай трубку Бриджит.
– Нет, нам надо знать, что ты задумал. У нас, как обычно, опять неприятности с полицией...
– Не волнуйся, – оборвал ее Авила.
– ...и нам не нужны новые проблемы.
– Я же сказал, не волнуйся.
– Ты не собираешься убивать этого парня?
– Какого парня... Кусаку? Нет, черт побери, он просто должен мне деньги, вот и все. Во сколько вы с ним встречаетесь?
– Около восьми.
Авила взглянул на часы.
– Девочки, вы не успеете в Ки-Уэст к восьми, если только не поедете на гоночной машине.
– А нам и не надо в Ки-Уэст, дорогой. Мы едем в Исламораду.
До Исламорады было на семьдесят миль меньше, и все же Авила не был уверен, что сможет попасть туда вовремя. Ведь первым делом надо будет совершить жертвоприношение, нечего и думать о том, чтобы отправиться на такое важное дело без жертвоприношения.
– Джасмин, а как называется этот мотель?
– Не скажу, пока не пообещаешь мне и Бриджит, что у нас не будет неприятностей.
– Господи, да я же уже сказал тебе.
– Ладно, слушай. Ты подождешь, пока мы не получим деньги от твоего дружка Кусаки. А потом поклянешься никого не убивать в нашем присутствии, договорились?
– Клянусь будущей могилой моей жены.
– И еще, ты должен пообещать, что заплатишь, как говорил... по пять сотен каждой.
– Обещаю.
– И плюс обед с крабами. Это идея Бриджит.
– Нет проблем, – согласился Авила. Не имело смысла объяснять проституткам, что для крабов сейчас не сезон, это только бы затянуло переговоры. – Название мотеля, – потребовал он.
– «Парадиз Палмс». Я там никогда раньше не была, Бриджит тоже, но Кусака говорил, что там очень хорошо.
– Уверен, что по сравнению с тюрьмой это просто отель «Риц». Какой номер?
Джасмин спросила у Бриджит, но та не знала.
– Ладно, не имеет значения, – успокоил Авила. – Я вас найду.
– Только помни, что ты обещал!
– Да, я постараюсь.
– Хорошо, дорогой, нам пора собираться.
Авила намеревался уже положить трубку, как вспомнил что-то.
– Эй, Джасмин, подожди!
– Да?
– Ты сказала ей обо мне?
– Бриджит? Я ничего ей не говорила. – Джасмин явно не понимала, в чем дело. – А о чем?
– Ни о чем.
– Ох... ты имеешь в виду...
– Помолчи!
– Дорогой, я никогда не скажу. Это останется между нами. Клянусь Богом.
– Прошлой ночью ты сказала, что я был хорош.
Авила изо всех сил старался не визжать во время любовного акта! А те несколько звуков, которые он все же издал, никак нельзя было считать визгом.
– Прошлой ночью ты был просто великолепен, – похвалила его Джасмин. – Просто фантастика. Гораздо лучше, чем в предыдущий раз.
– Ты тоже была на высоте, – удовлетворенно заметил Авила.
Позже, направляясь в Свитуотер за цыплятами, он не переставал думать о приятном комплименте проститутки. Поскольку искренность была чуждым понятием в жизни самого Авилы, то он не мог по-настоящему оценить, сказала ли Джасмин правду или просто польстила ему. Ему было просто приятно, и еще его радовал тот факт, что она перестала называть себя Морганна – какое дурацкое имя, чтобы вспоминать его в пылу страсти!
По мнению доктора Чарльза Гейблера, употребление марихуаны в сочетании с метакалоном не доводило до добра. Особенно явно это проявилось в ночь на 1 сентября в придорожном мотеле на шоссе № 10 вблизи Бонифая, штат Флорида. Охваченный желанием, профессор соскользнул с двуспальной кровати, на которой спал вместе с Нерией Торрес, и юркнул на другую двуспальную кровать, где бодрствовала молодая студентка Селест. Но как только доктор Гейблер страстно прильнул к одной из аппетитных грудей Селест, от тепла ее тела и гармоничного слияния физических и метафизических ощущений эрекцию как рукой сняло. Хуже не придумаешь.
Нерия Торрес начала переоценку своих отношений с профессором уже с того самого момента, когда они остановились на шоссе при выезде из Джексона, штат Миссисипи, поскольку профессору понадобилось облегчить мочевой пузырь. Сидя за рулем и наблюдая, как доктор Гейблер специально старается описать азалии, Нерия подумала: «Он больше меня не привлекает».
Когда профессор ковылял назад к фургону, свет фар эффектно осветил рубиновые кристаллы, свисавшие со шнура, обмотанного вокруг его шеи.
– Ух ты, вот это да! – воскликнула молодая Селест, охваченная мистическим благоговением и находившаяся под впечатлением красот графства Гумбольдт.
Именно в этот момент Нерия Торрес подумала о своем будущем и решила, что профессору в нем отводится очень незначительная роль, особенно в деле получения страховки за ущерб, причиненный ураганом. Она представила себе, что доктор Гейблер может своими сладкими речами выманить у нее часть денег – возможно, он назовет это дружеским займом, – а потом под покровом ночи сбежит со своей протеже, которая вполне созрела для роли любовницы. Ведь именно так профессор поступил со своей бывшей любовницей, продавщицей макраме, когда в его жизни появилась Нерия Торрес.
И если даже профессор не строил глупых планов относительно денег по страховке, то все равно у Нерии имелась вполне резонная причина избавиться от него: его появление в Майами непременно спровоцирует спор с бывшим мужем по поводу страховки. Учитывая неприглядные обстоятельства ее побега из дома, Нерия сомневалась, что Тони захочет простить ее и все забыть. И то, что она не могла несколько дней после шторма связаться со своим мужем, было вполне понятно – этот мстительный ублюдок наверняка собрался прикарманить ее половину страховки. А если дело дойдет до суда, то демонстративное присутствие доктора Гейблера – и Нерия хорошо это понимала – вовсе не пойдет ей на пользу.
Вот такие мысли витали в голове Нерии, когда она погружалась в сон в мотеле в Бонифае. И если бы ее сон был чуть покрепче или если бы кондиционер времен Эйзенхауэра гудел на несколько децибелов громче, то, возможно, ее и не разбудили бы приглушенное чмоканье и нежное воркование, доносившиеся с соседней кровати. Но Нерия проснулась.
В первые мгновения Нерия не шевельнула ни единым мускулом, а только приподняла ресницы. Лежала и прислушивалась к любовной возне, пытаясь собраться с мыслями. С одной стороны, Нерия была вполне довольна тем, что появилась весомая причина дать пинка профессору. Но с другой стороны, ее обуревала ярость – каким безжалостным и тупым оказался этот маленький подлый засранец. На протяжении многих лет Тони Торрес, несомненно, постоянно изменял ей, но, во всяком случае, никогда не делал этого, если она спала в той же комнате!