Это кричал одноглазый псих.
«А кому он кричит? – подумал Кусака. – Чего не надо делать?»
В эту же секунду над головой Кусаки прогремел выстрел, и он понял, чего упрашивал не делать одноглазый.
Макс Лам удивился, обнаружив на переднем сиденье своего автомобиля, взятого напрокат, спящую женщину. Он узнал в ней ту самую незнакомку, которую патрульный высадил на стоянке раньше, когда приезжал за ним.
Женщина села, откидывая с лица длинные темные волосы.
– Шел дождь, а мне негде было укрыться, – объяснила женщина без тени смущения.
– Ничего, все в порядке, – успокоил ее Макс. Он снял накидку и швырнул ее на заднее сиденье.
– Меня зовут Иди, – представилась незнакомка, протягивая руку.
Рукопожатие женщины было крепким.
– А я Макс, – представился в свою очередь Макс и сам же удивился своим следующим словам: – Вас подвезти до Майами?
Иди благодарно кивнула. Именно на это она и рассчитывала, ведь взятые напрокат машины так или иначе всегда возвращаются в Майами.
– Я пыталась голосовать, но испугалась грома и молнии.
– Да, я слышал гром.
Непонятно, каким образом Макс проскочил поворот на Тернпайк, не заметить его было невозможно, но он все же умудрился. Иди никак не отреагировала на это, в конце концов, все дороги здесь шли в одном направлении.
– Откуда вы, Макс? – спросила Иди. Спутник ее выглядел вполне безобидным, и все же Иди захотелось разговорить его. Затянувшееся молчание действовало ей на нервы.
– Из Нью-Йорка. Я занимаюсь рекламой.
– Серьезно?
И тут Макса понесло. В течение следующего часа Иди узнала массу подробностей о Мэдисон-авеню. А Макс с радостью услышал, что она просто обожает хлопья «Плам Кранчиз». Иди даже процитировала рекламу, слово в слово!
– А что вы еще рекламировали? – поинтересовалась Иди.
Макс собрался было рассказать об «Интимном тумане», но передумал. Не всем нравятся разговоры о гигиенических средствах.
– Сигареты «Бронко».
– Правда?
– Кстати, о сигаретах, вы не будете возражать, если я закурю.
– Вовсе нет, – любезно позволила Иди.
Макс закурил и предложил сигарету Иди, но она вежливо отказалась. Когда табачный дым заполнил салон машины. Иди, чтобы не закашляться, опустила стекло.
– А когда вы возвращаетесь в Нью-Йорк?
– Завтра. – Красноречие снова покинуло Макса.
– Если вы мне расскажете кое-что, то и я вам расскажу, – предложила Иди.
Макс бросил на нее недоуменный взгляд.
– Понимаете... я о том полицейском, меня он привез, а вас увез.
– Ах, вы об этом. – Макс помолчал несколько секунд. – У меня нет никаких неприятностей с полицией, если вы это имеете в виду.
– Я и не сомневаюсь, что вы не бандит, – сухо бросила Иди.
«Какие глаза! – подумал Макс. – Какая интересная женщина! И наверняка понимает, что она привлекательна».
– Так зачем нам эти игры: вы расскажете мне, а я расскажу вам. Все уже в прошлом.
– Мне нравится такая постановка вопроса, – согласилась Иди.
– Давайте просто считать, что у нас сегодня был не лучший день.
– Да еще какой.
В Саут-Дэйд они попали в большую пробку, здесь вырвавшийся на берег шторм посносил буквально все. Иди видела разрушения в первый день после урагана, но нынешняя картина была значительно хуже. Иди очень удивилась, обнаружив, что готова расплакаться.
– Эй, могу поспорить, что угадаю, на какой машине вы ездите, – вдруг ни с того ни с сего выпалил Макс. Он явно старался отвлечь их мысли от ужасной картины.
На углу улицы двое небритых мужчин дрались из-за десятилитрового бака с пресной водой. Их жены и дети, стоявшие на тротуаре, с тревогой наблюдали за ними.
– Я серьезно, – продолжил Макс. – Есть у меня такая способность угадывать, каким людям подходят какие машины.
– И эта способность основана...
– На интуиции.
– Ладно, давайте попробуем, – согласилась Иди.
Макс внимательно осмотрел ее с головы до ног, как будто прикидывая вес.
– «Ниссан 300»?
– Нет.
– «A280Z»?
– Уже ближе.
Макс оживился.
– Думаю, вы предпочитаете импортные спортивные автомобили.
– Ох, вы мне льстите.
В этой глупой игре Макса определенно был смысл. Желанные молодые Кеннеди и даже сыновья бывших президентов, как правило, не клюют на женщин в «плимутах» 1987 года выпуска.
Позже, когда Макс свернул на Тернпайк и направился к центру города, он спросил:
– Где вас высадить?
– Позвольте мне подумать над этим, – попросила Иди.
– Капитан, у вас есть зеркало? – спросила Бонни.
– Нет.
– Ну и ладно.
Бонни чувствовала, что на лице у нее вздуваются шишки: одна на лбу, другая на скуле. Августин заверил ее, что выглядит она не так уж плохо, как думает.
– Но лед бы тебе не помешал, – заметил он.
– Ладно, потом. – Бонни посмотрела на Сцинка. – Но я знаю кое-кого, кому необходимо в больницу.
– Нет, – возразил губернатор.
– Августин говорит, что у вас сломана ключица.
– Пожалуй, он прав.
– И несколько ребер.
– Я буду называть тебя сестра Найтингейл.
– Почему вы такой упрямый?
– Я знаю доктора в Таверни.
– Но как вы рассчитываете туда добраться?
– Пешочком. Это одна из немногих похвальных человеческих способностей.
Бонни попросила губернатора быть хоть чуточку посерьезнее.
– Вы же наверняка испытываете жуткую боль.
– Весь мир страдает от боли, девочка.
Бонни взглянула на Августина, ища у него поддержки.
– Поговори с ним, прошу тебя.
– Он взрослый человек, Бонни. А теперь стой смирно.
Августин протер лицо Бонни рубашкой, которую намочил в ручье. Сцинк уселся на бревно, крепко сцепив руки. А перед этим он достал десяток таблеток аспирина из пластиковой бутылочки, хранившейся под брезентом. Бонни смело проглотила три из них.
А вот Кусаке, который был привязан к платану ржавым буксирным тросом, аспирин никто не предложил. Он был облеплен мокрыми листьями, перепачкан грязью и засохшей кровью, дешевый костюм в полоску висел клочьями. Во время драки Августин заставил Кусаку пропахать нижней челюстью небольшую канавку, поэтому рот бандита был полон мелких камешков и земли. И кроме того, Кусака лишился мочки уха, которую Августин отстрелил ему, выстрелив практически в упор. В голове у Кусаки никак не укладывалось, что такой сопляк мог оказаться настоящим садистом.
– Я не сомневался, что ты пристрелишь его, – сказал Сцинк, обращаясь к Августину.
– Я едва сдержал себя.
– И хорошо, что сдержал.
– Даже несмотря на то, что он сделал с подругой Джима?
– Да, даже несмотря на это. – Губернатор опустил голову. Его мучила боль.
Августин успокоился, адреналин отхлынул из крови. Он больше уже не помышлял о том, чтобы убить Кусаку, и вообще даже сомневался, сможет ли сделать это. Час назад, да, смог бы. Но не теперь. Пожалуй, пора было уходить.
Бонни следила за выражением его лица, пока Августин вытирал ей щеки и брови.
– Ты в порядке? – спросила она.
– Не знаю. Он так избил тебя...
– Эй, дело сейчас не во мне.
– Но ведь ты оказалась здесь из-за меня.
Бонни шутливо ткнула Августина пальцем в бок.
– Почему ты так уверен? А может быть, я здесь из-за губернатора.
Сцинк захохотал, не поднимая головы. Августин тоже рассмеялся. «Мы оба с тобой здесь из-за губернатора», – подумал он.
– Не будет ли это дурным тоном, – начала Бонни, обращаясь к Сцинку, – если я поинтересуюсь, что вы намерены делать с деньгами?
Сцинк поднял голову.
– Ох, я и забыл. – Морщась от боли, он поднялся с бревна. – Лестер, ты очухался? Эй, Лестер!
– Чччгггххх.
Губернатор ногой дотолкал чемодан до платана, где и открыл замки. Кусака уставился на кучу денег с нескрываемым вожделением, но и вместе с тем с опаской. Его тревожило, что на этот раз задумал полоумный.
Намокшими оказались только верхние банкноты, Сцинк сгреб их рукой в сторону. Бонни и Августин подошли поближе посмотреть, что же будет дальше.
– Эй, ребята, вам нужны деньги? – спросил у них Сцинк. Бонни и Августин отрицательно покачали головами.