- Одна моя знакомая подверглась нападению хохочущей акулы!
Вернулись с пикника поздно вечером. Дон Аделаидо кое-как, опираясь на клюку, выбрался на галерею поглядеть на них. Его сопровождал Бастиансито, пришедший навестить старика.
- Ну, коли так, ничего у них не выйдет, - сказал старый Лусеро. - Надо же, хотели убить. Пустили вагон! Ну собаки! Просто лопнуть можно от злости! Одна надежда - он ведь гринго, да и вообще живучий.
- Нет, прикончат они наших, увидите… Хоть он и говорит, что мы одолеем Зеленого Папу.
- Ох, сынок, этому Папе конца нет, он все равно как римский папа. Один помрет, другой тут как тут…
- А тогда что же…
- Вот про то я и толкую, Бастиансито. Тогда что же? А то, что гринго этот многого стоит, я считаю. Ему не видать того, о чем мечтает, а собой он жертвует, чтоб другие увидели; не мы, так другие.
Старик вздохнул. Ночь была светлая, свежая, дышалось легко. Но Бастиансито все боялся, как бы снова не начался приступ.
- Вот ты маешься хворью-то, так от нее виски хорошо помогает.
- Говорят, да я, дон Аделаидо, уж больно не люблю это зелье. Пахнет лекарством, как все равно карболку пьешь.
- Ты ступай-ка домой, тебе надо рано ложиться. Заснешь сразу, кашель тебя на рассвете разбудит, а ты уже выспаться успел.
- Доброй ночи, поклонитесь госпоже Роселии, до завтра.
Старик поднял голову. Ярко сияет семизвездный треугольник. И все небо усыпано звездами. Видно, правду говорят, что там вечно .мчатся огненные колесницы по бесконечным дорогам, опоясывающим землю.
X
Незабываемые ночи… В дневнике Лиленд они занимали много страниц. Кто скажет, которая прекрасней других? Если бы Лиленд вдруг приказали забыть одну из них, вычеркнуть из памяти, словно ее и не было… Но которую?
Нет, ни одну из этих ночей, темных и светлых, Лиленд никогда не забудет. Светлые ночи - так светло на душе, темные - слепые от страсти, только руки да сердце видят в темноте…
В последнее время старые друзья редко навещали Мидов. Но сегодня, как раз когда их меньше всего ожидали, они вдруг явились и привели с собой супругов О’Бринд, мисс Морган и инженера Смоллета.
С самого начала завязался разговор, интересный, оживленный, остроумный, романтичный, чуточку фривольный, как в студенческие годы.
Карл Розе в светлом костюме с гвоздикой в петлице вышел на середину гостиной и объявил, что выпьет стакан виски с содовой, не помогая себе руками, и при этом не уронит ни одной капли драгоценной влаги, которая дороже, чем кровь, пролитая за нас господом нашим Иисусом Христом.
- Не богохульствуйте, - воскликнула мисс Морган и попыталась придать серьезное выражение своей лукавой румяной рожице.
- Конечно, выпить так стакан виски трудно,сказал Том, - но вот что гора-здо труднее: зажечь сигарету, если спичечный коробок лежит у тебя на носке ботинка, спичка во рту, а сигареты в кармане и пачка не распечатана.
Все расхохотались. Инженер Смоллет, супруги О’Бринд, Уокер и Лестер Мид отошли в сторону, образовав свой отдельный кружок. Уокер из кожи лез, старался угодить О’Бриндам.
- Хороший рыбак зря времени не теряет, где клюнет, заранее знает,шепнул ему на ухо Карл Розе и шутливо толкнул в спину.
Уокер пригладил свой зачес. Он покачивал стакан с виски, стараясь утопить кусочек льда, сверкавший полярным блеском на янтарной поверхности.
- Я требую уважения к миссис О’Бринд, - сказал он. - Общество зиждется на уважении к замужним женщинам, хотя это, конечно, не означает, что они приговорены вечно оставаться замужними.
- Ну и ловкач! - Карл Розе чокнулся с Эрни Уокером, пепел с гаванской сигары Эрни посыпался на пол.
Кругом смеялись, болтали, чокались, угощали друг друга сигаретами, а инженер Смоллет, ничего не замечая, разглагольствовал с серьезным видом об Андерсоне.
- Именно Андерсон - человек, который сделал все это возможным. Без него не было бы никаких плантаций. Не мое дело разбирать, до какой степени рассказы о нем преувеличены, скажу только одно: когда приезжаешь в такие вот места, начинаешь верить, что этот человек в самом деле был наделен какой-то сверхъестественной силой.
- Моя жена сочиняет сейчас песенку, - сказал О’Бринд. - Она столько наслышалась об этой легендарной личности, что думает назвать свое произведение “Андерсон и зеленые бабочки”.
- А почему “зеленые бабочки”? - спросила мисс Морган. Круглое лицо ее едва виднелось в дыму сигареты.