- Лиленд, остановимся, здесь мы должны ждать, пока все кончится, потому что всему конец. Я знал, знал, что нас ждет непроглядный мрак…
Для Лиленд все слилось в одну глубокую пропасть у ее ног; она чувствовала, как падает в яму усталости и больше не в силах держаться прямо; спиной она прислонялась к дереву, но и дерево, казалось, было объято ужасом. Лиленд сползала все ниже и ниже по громадному стволу и наконец опустилась на землю. Она была измочалена, как несчастные животные, которые тщетно пытались спастись от урагана и попадали в лапы смерти - здесь, совсем близко, рядом… Да, Лиленд словно отделилась от собственного тела и рухнула наземь, как сплошная неизмеримая усталость. Но тело еще цеплялось за нее, и она была тело и усталость одновременно - слитный неподвижный предмет, сдавшийся на милость божью…
- Лиленд!.. Лиленд!.. Лиленд!..
Мид звал ее и безжалостно тряс, как будто и в него вселился ураган. Он ощупывал ее горячими, дрожащими руками, искал сердце под грудью, и ему было больно, что он не ласкает ее как прежде, а нащупывает нечто от него ускользающее… Но наконец - да, вот оно…
- Лиленд! - Он нагнулся к ней и поцеловал в стиснутые зубы, а потом тихо повторил, почти шепотом: - Я знал, знал, что непроглядный мрак нас ожидает…
Он будет бодрствовать возле нее. Он соорудил ей подушку из веток и осторожно поднял за талию - Лиленд упала, надломившись, подобно ветке дерева.
- Лиленд… - твердил он, вцепившись в нее с зажмуренными глазами.Лиленд… быть может,завтра…Он отмахнулся от черной ветки, которая, споря с ураганом, опустила ему на лоб траур листьев… Руки больше не было, его руки… Она умчалась, умчалась вслед за веткой… И вот он весь катится куда-то, без руки, без обеих рук и без ног, которые остались где-то далеко, точно пара сношенных ненужных башмаков.
эпилог
- Здесь они познакомились, здесь и останутся!..
Решительный тон одетой в черное вдовы Лусеро, ее заплаканные глаза и красный нос, губы, потрескавшиеся от бича непогоды и горя, которое принес долго бушевавший ураган, - все это не позволило старому альгвасилу, замещавшему алькальда и мирового судью, распорядиться иначе.
- Здесь они познакомились, здесь и останутся!..
Носилки с подстеленными свежими листьями, на которых принесли тела Лестера и Лиленд, находились в патио. Голодные псы в поисках пищи лениво обнюхивали их. Донья Роселия, засучив рукава, переложила погибших на кровать, выставленную в самую большую комнату дома. Из-за недостатка места - обоих в одну кровать. Они лежали рядом, навеки объединившись в смерти, окоченевшие, словно их лица и руки озаряла полная луна на высокой-высокой горной вершине. Сыновья доньи Роселии помогали, чем могли, соседям. Сколько имущества уволок ураган в море! Сколько земных тварей плавало еще среди акул, затерявшись в волнах, которые теперь, когда улеглась буря, вновь стали осколками изумрудов, пенными хвостами сирен, пиршеством солнца и хрустальных банановых деревьев.
Кто-то упомянул о домах там, внизу. Дома? Какие дома? Они исчезли бесследно. Неумолимый ураган унес их. Там, где стоял домик Мидов, осталась пустая, голая площадка, словно все его красоты стерла с лица земли огромная разъяренная метла.
Члены семей Лусеро, Кохубуль и Айук Гайтан стояли возле трупов, растерянные, дыша сырым мглистым воздухом, еще таившим опасность.
Донья Роселия велела выкопать яму рядом с могилой ее мужа, на том самом кладбище, где - под землей - белый от извести череп Эрменехило Пуака скалил зубы, вторя смеху Рито Перраха - деда, Рито Перраха - отца и Рито Перраха - сына - трем желтозубым улыбкам. Мировой судья все же потребовал трупы. Их похоронят за границей.
Семьи Лусеро, Кохубуль и Айук Гайтан в полном составе проводили в последний путь Лестера Мида - под этим именем они его знали - и Лиленд Фостер. На тех же носилках, на каких они прибыли в “Семирамиду”, их, завернутых в белые саваны, доставили к поезду. Из-под одного покрова выбилась наружу прядь волос цвета тусклого золота. Поезд медленно и бесшумно набирал ход, катясь мимо кладбища банановых деревьев, вырванных с корнем, расщепленных, расколотых.
КОММЕНТАРИИ
УРАГАН
“Ураган” - первый роман “банановой трилогии” Мигеля Анхеля Астуриаса. Работа над этим произведением была завершена в 1950 году, то есть за шесть лет до того, как не стихия природы, а буря народного восстания обрушилась на беззакония, творимые всесильной американской монополией. Перефразируя слова одного из героев, можно сказать, что пришел наконец час Человека, ураган поднялся снизу, как вопль протеста, чтобы смести эксплуататоров всех мастей. Смысл названия, казалось бы, ясен. И тем не менее не все так просто, как видится на первый взгляд. На испанском языке роман назван “Viento fuerte”, что в буквальном переводе означает “Сильный ветер”. Именно это словосочетание употребляет Астуриас на всем протяжении описываемых событий вплоть до заключительной, кульминационной сцены, когда колдун Эрменехило Пуак обращается за помощью к почитаемому индейцами майя-киче божеству “Сердцу небес”, одноногому покровителю молний и ветров Урагану (Хуракану). Еще в XVI веке имя этого представителя пантеона вошло в испанский язык, а затем стало привычным и в речи европейцев. В русский язык оно перекочевало, очевидно, из французского. В настоящее время слово “ураган” во всем мире стало обозначать те природные явления, покровителем которых считался древний гватемальский Хуракан.