I
Екатерина Михайловна собиралась уже привычно свернуть газету в трубку. Взгляд скользнул по заголовкам, задержался на рубрике «Стихи наших читателей». «Не надо бы подчеркивать, что сочиняли непрофессионалы, подумала она. — Может быть, эти стихи и не нуждаются в скидке. В крайнем случае, в конце подборки дали бы комментарий…»
Взгляд опустился ниже, к заглавию одного из стихотворений — «Потомку».
Легкий озноб пробежал по спине. Отчего? Мало ли различных стихотворений имеют одинаковые названия. И все же… Екатерина Михайловна с волнением прочла первые строки:
Газета задрожала в непослушных руках. Строчки стали подпрыгивать… Никак не удавалось рассмотреть подпись. Мысли путались и словно бы тоже дрожали, изламывались. «Этого не может быть, — думала она. — Не может быть! повторяла, ухватившись за мысль-отрицание, как за спасительную соломинку. Что-то я напутала. В газете — другие слова. А эти — из памяти.
Она попыталась снова — спокойно — прочесть стихи, но озноб бил ее все сильнее. Буквы мельтешили перед глазами:
Рука с газетой опустилась. Седая женщина с тонкими бледными губами смотрела невидящим взглядом куда-то в окно и продолжала читать:
Опомнившись, она поднесла к глазам газету — проверить. Да, там были напечатаны те же строки. Те самые, которые хранились у нее на листке из ученической тетради. В единственном экземпляре. Кроме нее, до сего времени их никто не читал, как и последнее письмо сына. Как же они попали в газету? Случайное совпадение? Кто-то другой сочинил то же самое? Возможно ли? Вероятность такого совпадения составляет бесконечно малую величину. Ее не стоит принимать всерьез.
Екатерина Михайловна нашла подпись под стихотворением. Странная подпись «Экс. 16-9». На псевдоним не похоже…
Она подошла к телефону, несколько раз настойчиво набирала номер, пока юношеский голос не ответил:
— Редакция.
— В сегодняшнем номере вы напечатали стихи читателей, — сказала она и умолкла.
— Да. А что? — Волнение передалось и собеседнику. — Под ними подпись «Экс. 16-9». — Помню. — В голосе прослушивалась настороженность. Он выжидал, что она еще скажет. Молчание становилось напряженным, как натянутый канат. Он ведь не знал, что имеет дело с опытной учительницей. Наконец собеседник сдался: — Вам понравилось стихотворение? — Вы хотите знать только это? Она правильно определила, что ее собеседник юн и неопытен. Распределение ролей произошло так молниеносно, что он не успел и опомниться.
— Видите ли, мы особенно заинтересованы в отзывах на это стихотворение…
— Кто это — мы? — Ну… редакция… автор… авторы произведения… Экс. 16-9? — Конечно. — Это псевдоним? По неясному хмыканью она поняла, что ее догадка, ошибочна. Не давая собеседнику перехватить инициативу, спросила, как о чем-то несущественном, вскользь: — Как расшифровывается подпись? Эксперимент шестнадцать-девять. Собеседник не сопротивлялся. Разговор перешел в допрос: — А кто авторы эксперимента? — Второй ОНЦ. Извините, я имею в виду Второй объединенный научный центр Академии наук. Но вы еще не сказали, что думаете о самом стихотворении. А для нас это… Когда-нибудь обязательно скажу.
Она положила трубку на рычаг и нажала кнопку запоминателя. Затем включила канал связи с информбюро и запросила сведения о Петре Вахрамцеве, своем бывшем ученике, работающем, как сообщили ей недавно двадцатилетние «девчонки из десятого «А», во Втором ОНЦ.
Одновременно Екатерина Михайловна пыталась получше вспомнить этого самого Петю Вахрамцева. И он внезапно вынырнул в ее памяти — остроносый, юркий, с осиной талией и мощными плечами. Вспомнилось, какой переполох наделала в учительской новость, что Вахрамцев отказался от борьбы за звание чемпиона по пятиборью ради составления в кружке юных техников новой программы кибернетического диагноста. По единодушному мнению учителей, можно было совместить одно занятие с другим, но Петя этого не умел. Екатерине Михайловне хотелось вспомнить, как он вел себя в классе на уроках, но вместо этого в памяти навязчиво возникала его мама — актриса балета, с тревогой вопрошающая: «Как вы считаете, мой сын не слишком увлекается спортом?»
Через несколько минут, получив ответ из информбюро и набрав подсказанный номер, она услышала в динамике знакомый голос:
— Вахрамцев слушает.
— Здравствуй, Петя, — сказала Екатерина Михайловна, отметив про себя чеканные, уверенные нотки в его голосе, и включила экран визора.
Она как-то упустила из виду, что прошло уже три года с тех пор, как они виделись на выпускном вечере, и слегка растерялась, когда на экране появилось волевое лицо с выпяченным подбородком и резкой морщиной между бровей. Впрочем, морщина тут же разгладилась, а глаза занятого молодого человека потеплели, заулыбались:
— Екатерина Михайловна, вот уж не ожидал вашего звонка. А мы собирались навестить вас в конце следующего месяца. Честное слово.
— Не оправдывайся, Петя. Рада была услышать о твоих успехах. Как Наташа?
— Наташа с сыном сейчас отдыхают на море. Дать их позывные?
— Не надо, Петя. Скоро я встречусь с тобой. — Всегда рад вам, Екатерина Михайловна. Голос и выражение лица Вахрамцева не оставляли сомнений в искренности его слов.
— Петя, ты не слышал об эксперименте шестнадцать-девять? Мне сказали, что он проводился в вашем научном центре.
— Правильно сказали, Екатерина Михайловна. Я — один из непосредственных виновников. Правда, далеко не самый главный…
«Он сказал это таким же тоном, каким говорил когда-то: «я — виновник рекорда», — отметила старая учительница.
— В таком случае до завтра.
— Так быстро? Я сейчас сообщу Наташе. Но пока они соберутся…
— Не беспокой Наташу. — Голос Екатерины Михайловны прозвучал строже, чем она хотела. Примерно так же он звучал, когда она говорила: «Вахрамцев, если сам не слушаешь, хотя бы не мешай Никольской». Учительница мысленно сделала себе замечание и успокоительно улыбнулась бывшему ученику:
— Ничего чрезвычайного не произошло. Теперь забеспокоился Петя. Глубокая морщина опять разделила редкие белесые брови:
— А почему вы заинтересовались нашим экспериментом? Видите ли, в последнее время многие штурмуют нашего руководителя академика Туровского. Каждый день у нас десятки посетителей…
— До завтра, Петя. Я все скажу тебе при встрече.
II
Она летела рейсовым аэробусом. Рядом в кресле удобно устроился длинноногий, розовощекий немец — инженер из Кельна. Они познакомились и разговорились еще в аэропорту. Выяснилось, что летят в одно и то же место почти по одному и тому же делу. Немцу хотелось выяснить, кто это так блестяще осуществил проект нового корабля, первую модель которого очень давно построил в кружке юных техников его брат, погибший затем в экспедиции.
Иногда немец косил взглядом на задние сиденья, где разместилась пожилая английская пара — джентльмен с длинным жестким лицом и сухопарая леди с сурово поджатыми губами. Екатерина Михайловна предполагала, что неприязнь между кельнцем и англичанами зародилась у кассы, где многие перессорились из-за билетов на утренний рейс. Однако потом узнала, что дед англичанина погиб во время бомбежки Лондона немецкой авиацией во вторую мировую войну.