Через полчаса они лежали, потные и все еще взбудораженные, тяжело дыша. Григорий приподнялся на локте и поцеловал ее шею.
— Что тебя гложет? О чем ты думаешь? — Он нежно вышагивал пальцами между ее грудей вверх до шеи и обратно до лобка.
— О тебе, дорогой. — Она блаженно улыбнулась, но внутри вся была напряжена, рисуя в воображении, что Эндрю в этот вечер будет заниматься тем же с Ноэль.
— Сегодня мне нужна твоя помощь, — тихо сказал Григорий.
Кира протянула руку и сжала пальцами его орудие, чувствуя, как оно снова наливается силой.
— Не похоже, что тебе нужна моя помощь.
— Я не это имел в виду.
— Тогда о чем ты?
Он прошелся пальцами вокруг ее соска, слегка теребя его.
— Мне кое-что нужно от Эндрю Макдональда, а он отказывается мне помочь.
Кире сразу стала неприятна его ласка, она отшвырнула его руку от своей груди.
— Черт вас всех побери! Какие у тебя дела с Эндрю? Иногда мне начинается казаться, что ты встречаешься со мной лишь для того, чтобы поговорить об этом сукином сыне.
— Не только. — Голос Григория стал жестким и холодным. — Общение с тобой имеет свои прелести. — Он снова положил свою руку ей на грудь. — У тебя красивое тело, любовь моя, страстный рот, такая трепетная грудь…
Кира снова оттолкнула его и выскользнула из кровати.
— Я хочу выпить!
— Это не запрещено. Возьми в холодильнике бутылку водки.
Кира насыпала в бокалы кусочки льда, положила по ломтику лимона и наполнила наполовину.
Крепкая холодная жидкость приятно растекалась по жилам. Кира протянула второй бокал Григорию.
— Почему ты вдруг заговорил об Эндрю Макдональде? Какой у тебя к нему интерес? Не понимаю…
— Быть может, это тебя удивит, если скажу: его отец знал моего отца.
— Джеймс Макдональд знал твоего отца? — удивилась Кира.
— Да, они встречались в Восточной Европе, — подтвердил он.
Эндрю никогда не обсуждал с Кирой проблемы своего отца, но, естественно, она хорошо знала, как Эндрю старался восстановить его репутацию, доказывая несправедливость выдвинутых против него обвинений. Сейчас у Киры возникли первые сомнения в невиновности Джеймса Макдональда.
— Подожди-ка… Ты что, намекаешь, что отец Эндрю действительно был шпионом? И он продавал военные секреты русским?
— Конечно. И у меня есть документы, которые это подтверждают.
Кира цинично расхохоталась.
— Ну, Григорий, мы-то оба знаем, что любые документы можно подделать!
— Какие же тебе нужны доказательства?
— Не морочь мне голову, Григорий! Откуда ты знаешь, что Джеймс Макдональд был предателем?
— Я каждый раз восхищаюсь наивностью американцев, которые все видят только в двух цветах — черном и белом. Сегодня обмен научной информацией и технологиями идет в открытую между нашими странами. Почему не сказать, что Джеймс Макдональд начал этот обмен на несколько лет раньше?
— Ты прекрасно понимаешь, что это называется шпионажем.
— Суть не в названии. У Джеймса были свои причины этим заниматься. Сегодня у меня есть свои причины искать помощи Эндрю Макдональда, но он категорически отказывается со мной сотрудничать.
— На него это похоже, один-ноль в пользу Эндрю. Но если ты рассчитываешь, что я заставлю его изменить свое решение, забудь об этом.
— Это не входило в мои планы. Я знаю, что Эндрю больше не проявляет к тебе интереса, точнее, сексуального интереса.
Кира вспыхнула.
— Тогда ты ошибаешься. Это я его бросила!
— Возможно, и так. — Григорий взял у Киры пустой бокал, поставил его на тумбочку и опрокинул ее на подушки, нежно целуя. Он отлично знал, какие части ее тела наиболее восприимчивы к ласке. И действительно она быстро отзывалась на опытные манипуляции, сохраняя при этом ясность мышления.
"Дурак! Неужели он думает, что можно с помощью секса промывать мне мозги?" — Эта мысль не помешала ей расслабиться и наслаждаться его ласками.
"Все-таки он отличный любовник! И к черту Эндрю Макдональда!"
На этот раз Григорий не торопился, доставляя удовольствие и Кире, и себе. Испытав вместе с ним оргазм, она задремала. Но Григорий не дал ей полностью расслабиться.
— Расскажи мне о Джеде Требино, — попросил он, обтирая ее полотенцем.
Снова он испортил ей "кайф".
— Джед? — стараясь, чтобы голос звучал естественно, переспросила она, зевнув, хотя спать ей уже совсем не хотелось. — Ты будешь меня ревновать ко всем твоим предшественникам, дорогой?