Девушка решила разложить по полочкам информацию, которую успела накопить за годы общения с сардовийцами, основываясь на рассказах об их скрытном соседе, отделенном от них морем. Ненавар занимал семь крупных островов и еще тысячи более мелких. Климат тропический. Всем заправляет матриарх. Последнее слово она услышала от торговца еще в Тукановой Голове, когда тот беседовал со своими покупателями, а она ждала подходящего момента, чтобы утянуть его товар в карманы.
– Не забудь факт про золото, – подсказала Каэда.
– Точно. – Таласин слегка улыбнулась и повторила слова одной из старших девочек в приюте, которые услышала еще в раннем детстве: – Страна из кучи островов, где правят только королевы, в небе парят драконы, а улицы сделаны из золота.
Она не могла вообразить себе народ, у которого в распоряжении столько драгоценного металла, что им можно мостить улицы. Быть может, по этой причине Доминион отказывается контактировать с остальным миром: боится потерять столько нажитого.
Но ведь девятнадцать лет назад что-то все-таки побудило их изменить своим принципам и оказать поддержку Ткачам Света в Солнцевороте…
– Слышала когда-нибудь о Предостережении Рыбаков? – спросила Каэда.
Таласин помотала головой.
– Да, точно, вряд ли ты слышала. Ты ведь выросла в Степи. – Каэда пожевала нижнюю губу, будто о чем-то глубоко задумалась, что было ей несвойственно. Возможно, даже с тоской что-то вспоминала. – Об этом рассказывали только на Побережье. Это было чем-то вроде легенды. Примерно раз в тысячелетие горизонт Вечного моря озаряет яркое красно-фиолетовое сияние, предвещающее месяцы неспокойных вод и скудного улова. Последний раз это предположительно произошло еще до формирования Сардовийского Союза, и у нас, естественно, тогда не было воздушных кораблей. Большинство жителей Побережья сходится в том, что Предостережение Рыбаков – просто выдумка, но те, кто все же верит в него – старшее поколение, в том числе мой дед, да упокоится его душа в ивовых рощах, – рассказывали, что сияние шло с юго-востока. Из Ненавара.
– Тогда, думаю, если увижу там кучку странных фиолетовых огоньков, обязательно расскажу тебе, – съехидничала Таласин.
Каэда ответила ей мимолетной ухмылкой.
– Лучше привези дракона. Он будет полезнее.
«Мы бы выиграли войну даже с одним», – сказал один стрелок тогда, в длинном доме в Хладлюме. Самые обычные на первый взгляд слова отозвались в голове Таласин острой болью. Все устали от этой войны, но не хотели, чтобы она просто закончилась: они желали выйти из нее победителями. Ведь при ином раскладе они проведут всю оставшуюся жизнь в теневых кандалах Империи. Таласин сделает все, что в ее силах. Ради Каэды, ради амиранта. Ради Сола, ради всех, кто умер за то, чтобы люди Сардовии могли встречать рассвет.
– Как ты? – наконец осмелилась поинтересоваться Таласин.
Каэда напряглась и сощурила темные глаза. И наконец скорлупа ее треснула, и девушка сгорбилась, как после давно сдерживаемого выдоха.
– Даже не верится… Что его правда больше нет, – произнесла она голосом, напитанным скорбью. – Мне все кажется, что это просто дурной сон и я проснусь в любую минуту. А когда в очередной раз осознаю, что больше его не увижу, меня одолевает такая тоска, что даже щемит в груди. – Каэда покрутила обручальное кольцо у себя на пальце, и оно блеснуло в свете закатного солнца. К девушке вернулся решительный настрой, она расправила плечи. – Но Сол хотел бы, чтобы я не сдавалась. Он отправился в ивовые рощи с верой в Сардовийский Союз, с верой в нашу победу. Я сделаю все, чтобы не предать его веру. Мой ребенок будет расти в лучшее время.
– Обязательно, – мягким тоном сказала Таласин.
Она тоже верила в это каждой клеточкой своего тела, хотя никто не мог знать наверняка. Хотя бы что-то в этом мире должно быть правдой, а иначе за что сражаться?
Каэда потянулась к Таласин и похлопала ее по колену
– Обещай, что вернешься. Я не выдержу, если потеряю еще и тебя.
Она убрала руку с ноги Таласин и откинулась на ствол кипариса, положив ладонь себе на живот. Блики закатного солнца будто углубляли печаль, застывшую на ее лице. В этот момент она выглядела старше своих двадцати трех лет.
Именно тогда Таласин осознала, что смерть Сола будет мучить Каэду до конца ее жизни. Он унес частичку ее самой, и теперь та похоронена вместе с ним в ущелье, ее отобрали у Каэды Ураганные Войны. Таласин, конечно, понимала, что эгоистично с ее стороны сравнивать боль подруги со своими собственными ощущениями, что так ее наверняка посчитают ужасным человеком, но все же. Она испытывала особую благодарность судьбе за то, что у нее, в отличие от Каэды, почти ничего и никого нет – хотя раньше мысль об этом ложилась тяжким бременем, – поэтому ей не суждено испытать ту же душераздирающую боль. Она виновато благодарила богов за то, что никогда не полюбит никого так же сильно.