Кто-то так сильно кричит.
Немного впереди вижу открывающуюся дверь, из нее выбегает босая Викки, открывает соседнюю и забегает в нее.
Я бегу следом, расстояние между мной и дверью сокращается - крики прекращаются.
Стою в пороге, вижу, как Викки гладит по голове
Волка?
- Ш-ш-ш, - успокаивает она его, замечает меня на входе. - Ш-ш-ш.
Стою, как вкопанная, не знаю что делать. Спертый воздух вырывается из комнаты. Душно, не чем дышать. Через пару минут она робко встает, проверяет уснул ли Волк. На его лице испарина.
Викки выпихивает меня на улицу, тихонько прикрывая дверь.
- Идем, - заходит к себе в комнату.
Мне режет глаза от резко включенного света. Он непривычно белый. В глазах собирается влага. Протираю. Первое, что я вижу это Викки, которая садится на свою кровать и прикуривает сигарету.
Решаю дать ей время заговорить со мной первой, пока осматриваю ее жилище.
В ней все в точности, как и в моей. Кровать, стол, стул, комод. Только вот комната выглядит обжитой. Черное скомканное постельное белье, заваленный стол бумагами, разбросанная одежда и полная пепельница перед прикроватной тумбой. Даже запах в комнате говорит, что у нее есть хозяйка.
Едкий дым врывается в нос, щекочет, Викки бьет ладонью рядом с собой по черному одеялу, приглашая меня сесть.
- Здесь всем снятся кошмары из прошлого, - она шумно затягивается сигаретой. - Он так кричит каждую ночь, вспоминая все в своих снах.
«Тогда все сходится!»
- Поэтому он Волк? - до меня доходит значение его прозвища.
- Да. Потому что воет на луну, - она смотрит перед собой. Сигарета дрожит в ее руке. - Он всю жизнь отдал службе в Бесстрашии и как только он потерял ногу, его сразу выкинули! Скоты!
Не могу ответить ей. Ведь он сам знал, на что шел. В Бесстрашии не держат недееспособных. Это знают все, кто хочет вступить в фракцию. Это риск.
- Ох, я знаю о чем ты думаешь! - наши взгляды встречаются. Ее зеленые глаза на мокром месте. - Кодекс Бесстрашия? Вот что я тебе скажу: это все полная хуйня! Блядские законы, в блядских фракциях! Так быть не должно!! - она старается говорить шепотом, но ее голос больше похож на рык. - Ты пашешь всю жизнь на фракцию, забывая о личной жизни, зная, что ты можешь умереть каждый день, защищая фракции от тех, к кому ты уйдешь в итоге, когда придет время. Это чертова несправедливость! Знаешь, как Волк потерял ногу?
Не хочу…
Замолчи…
- Он был в команде со своим сыном, который только только прошел инициацию, их команду направили на разведку. Под командованием был мудак, он послал группу на новую территорию. Они знали, что заходя в зону «минное поле» рискуют своими жизнями. Ради чего? Как только мина щелкнула под ногой сына Волка, замерли все. Командир приказал двигаться дальше.
Замолчи…
- Все начали переглядываться. В группе были саперы, хотя все понимали, что это бесполезно. Он приказал идти вперед, ведь это был зеленый Бесстрашный, вчерашний неофит, а таких в первые месяцы толкают, как пушечное мясо. Их не жалко…
Хватит!
- Волк сошел с ума. Он понимал, он знал, с чем они столкнулись, как только группа отошла вперед, он в последний раз обернулся на своего сына и побежал на него набирая скорость. Он выпихнул его с мины и подорвался сам.
Викки судорожно дышит, ее сигарета почти догорела до конца.
- Он спас его, покалечив себя. Когда Волка вышвырнули, его сын сбросился с пропасти, не пережил горе. А ведь он хотел уйти в Дружелюбие, но не хотел оставлять отца, в итоге две разбитые жизни.
Это дико…
Дико несправедливо…
- Как думаешь, если ты станешь калекой, тебя будут защищать Лидерские привилегии? - я кошусь на нее, неужели она знает? - Привилегии твоего отца?
- Не думаю. Правила для всех едины, - отвечаю ей, выдыхая.
- Ты никогда не задумывалась, что было если…
Она замолкла. В своих мыслях. В себе.
Я задумывалась.
Очень часто задумывалась…
Викки продолжила:
- Почему дети должны отчитываться за грехи и поступки своих отцов? Зачем нужна была эта война? Ради чего? Погибло столько людей. Эти фракции создали садисты! Для удовлетворения своих ебанутых прихотей! Почему родные не могут навещать своих отцов/матерей/детей/друзей в других фракциях?
- Это правила, - все, что могу ответить ей.
- Для чего? Для регулирования дисциплины? Для определения человеческих качеств? Для чего, Мина? - но я не могу ответить ей. Я не знаю.
Я теперь ничего не знаю…
Мы сидим молча, смотря на стадион, через открытую дверь. Викки дотягивается до выключателя и гасит свет. Огромное черное небо усыпано звездами. Глухая ночь без единого звука, только наше дыхание в унисон.
- Какая у тебя мечта? - она обращается ко мне, закуривая очередную сигарету.
Не знаю, что ей ответить, ведь я никогда не позволяла себе мечтать, боялась, что все мои мечты разобьются об суровую жизнь Бесстрашной, которая может погибнуть в любой момент…
- А моя, - она делает паузу вдыхая в себя дым. - Увидеть море.
Перед глазами встает темно синий цвет. Пенистое море. Волны и пляж. Я его видела только на картинках.
- Думаешь оно существует? - спрашиваю ее.
- Я почему-то уверена, что да. Где-то на другом конце планеты, там где нет фракций, там где все живут, как до войны…
****
Я уснула только к утру. Наверное пропустила завтрак, мне было противно на душе, я много думала.
Что я поняла за эту ночь?
Ничерта
Мое осознание этого мира перевернулось с ног на голову.
Боюсь себе признаться, что я в каком-то смысле солидарна с Викки. Фракция действительно злоупотребляет некоторыми жизненно важными вещами.
Ограничивает жизнь.
Лишает крова за нарушение правил.
Но в то же время, я до сих пор хочу обратно. Там мой дом. Мой отец, мой …
Уже нет…
Прощу ли я его?
Как только мои глаза окончательно открываются после сна, я поднимаюсь. Голова ужасно болит. Все тело ломит, как будто меня били всю ночь.
Или я сама себя изматывала терзаниями…
Под теплыми струями воды мысли ненадолго отпускают меня. Пенистое мыло с мятным запахом смывает остатки вчерашнего дня.
Расслабившись, закрываю глаза и подставляю лицо под лоснящиеся струи воды. Через секунду я слышу, как дверь в раздевалку открывается. По ногам бьет сквозняк.
Между мной и посетителем бетонная стена. Здесь нет даже двери, душевые отделены перегородками. Вжимаюсь в стену, прикрывая свою наготу. Я не привыкла делить душ с другими, у меня была собственная ванная в квартире Макса.
Кто-то раздевается…
Стараюсь быстрее смыть мыло со своих волос, но оно предательски пенится. Не отрываясь смотрю на вход в душевые и быстро мою голову. Как только в проеме появляется бритый висок с разлахмаченными волосами сверху, мое сердце падает вниз.
Он даже не смотрит в мою сторону, он знает, что я здесь. Моя одежда в раздевалке на скамейках, черные ботинки у входа…
Я вижу его усмешку пока он идет к душу, который располагается…
… напротив меня
На автомате разворачиваюсь к нему спиной, понимаю, что это ошибка. Нельзя поворачиваться спиной к врагу.
Мои руки скоро выдерут с корнями волосы, от той скорости с которой я промываю свои густые патлы.
Побреюсь налысо!
В голове стоит картинка его голого торса.
«Что за пиздец лезет мне в голову?»
Отгоняю мысли и понимаю вторую проблему, с которой я столкнулась. Чтобы выйти, мне нужно развернуться.
«Почему я не жила в спальне с неофитами?!»
Два варианта.
Либо струсив, могу убежать прикрываясь.
Либо гордо посмотреть этому ублюдку в глаза с презрением и выйти.
Что делать?
Мне кажется мое сердце громко бьется в этой душевой, что даже звук воды его не заглушает. Под ногами уже чистая вода. Пена давно смылась, пора действовать.