– Ой, да какие же вы все забавные! – хохотала Галя, предлагая Мишке вина.
– Нет, Галя, мы и так, наверное, сегодня с тобой проспим, – возражал он.
– Ну, миленький, выпей! Я прошу, Мишенька! Я не буду спать, буду следить за временем, – просила Галя. Они выпили.
Через час Мишка лежал на спине, ощущая под шеей мягкую руку, и говорил:
– Ну, Галечка, я на тебя надеюсь. Если хочешь спать, то прямо скажи, тогда я сам спать не буду.
– Нет, нет, мой милый, даю слово. Я так хочу, чтобы ты уснул. Я могу и днём, а тебе-то завтра опять эта адская работа в поле. Спи, спи, Мишенька, спи, мой родной, мой дорогой, мой желанный.
Последних слов Мишка почти не слышал… Он уснул, как убитый, обняв на груди другую её руку.
Галя тихонько высвободила руку из-под Мишкиной шеи, поцеловав его в чуб, в губы, в грудь, на носочках пошла за спичками.
Ей хотелось посмотреть на него сонного. Коробку спичек сожгла она, рассматривая Мишку с ног до головы, расстегнула рубашку, целовала в грудь, в лоб, в щёки. Лежала щекой на его груди, обвив руками вокруг пояса: «Ну как бы увезти тебя с собой? А как папа радовался бы, да и мама, что у меня такой муж, да ещё казак! Говорил же папа, провожая сюда: „Поезжай, Галечка, не раскаешься, поправишься хорошо. Увидишь там оренбургских казаков, с ними мне доводилось кутить в Вышнем Волочке. Бесподобные весельчаки, самоотверженные люди и ужасные выпивохи“».
Перед глазами появилась мать, ласково кивая Гале, поздравляя с законным браком… И целовала Мишку, как сына. Галя спала, убаюканная волнами видений.
Вдруг голова Гали упала на постель. Из-под неё выскочил, как ужаленный, Мишка.
– Галка! Разиня ты эдакая! Караульщик, хрен тебе дать, дрыхнешь!.. Во дворе-то – утро. Как теперь пойду? Дома меня ищут, на жнитво ехать, – суетился Мишка. Схватил в темноте сапог – не лезет что-то – тьфу, чёрт, не на эту ногу, – сопел Мишка, как паровоз. Хохочущая Галя зажгла свет, бегала вокруг него, теребила за нос, за уши, дёргала за руку, мешала одеваться, вместо Мишкиной рубашки подала свою.
– Мишенька, Мишенька! Брюки-то ты забыл надеть!
Мишка сбросил почти надетый сапог, схватил брюки, сунул ногу, она попала в карман. Мишка рассмеялся и тут же нахмурился: «Надёжка, та никогда не проспит, а эта, зараза, растянулась и дрыхнет».
Галя хохотала, рассмешила и Мишку. Он на бегу поцеловал её. Галя вышла за ним, шутила: «Миша, вернись, полежи ещё немного…»
Мишка молча отмахнулся, погрозил кулаком, побежал на задний двор. Через минуту затрещал плетень, треснул сломанный кол, и всё стихло.
Галя вздохнула и вошла в комнату, там было тихо и пусто. На спинке стула висел забытый казачий ремень. Галя схватила его, судорожно сжала в руках и как бы в каком-то удовлетворении тяжело села на стул. Улыбаясь, как в лицо ребёнку, смотрела она на ремень, разложенный на коленях. И поцеловав его, гладила мягкими ладонями. Ей стало легче и не так грустно.
4
Мишкина знакомая станичная девушка Надёжка не могла понять, почему Мишка не появляется на улице уже около месяца. Она надоела Паньке просьбами, чтобы тот сходил к Веренцовым, узнал в чём дело. Панька всякий раз возвращался один и отрывисто докладывал: «Мишку чёрт с квасом съел. В семье тоже не знают, где он бывает».
– В монахи, што ль записался, язьви ево, иль на нёбу улетел на метёлке. В земле ковыряла, там нет. Ну, как сдох, ну, как сдох, – сетовала Надёжка. – Ну пумаю, ну пумаю!
Перепрыгнув через плетень, Мишка вышел с вдовьего двора на другую улицу, по ней уже гнали в табун коров. Из-за угла выходили коровы Надёжкиной семьи. Как заяц, увидевший свору борзых, Мишка заметался из стороны в сторону: «Наверное, Надёжка гонит коров, – подумал он. – Куда деваться? Шмыгнуть в какие-нибудь ворота – все дворы незнакомые, а во дворах хозяева перекликаются».
Тем временем из-за угла вышла последняя корова. «Сейчас появится Надёжка», – думал Мишка. Но за коровами вышла Надёжкина сестра. Мишка облегчённо вздохнул, как будто сбросил непосильный груз. Поравнявшись с Мишкой, она насмешливо взглянула и вопросительно улыбнулась. Мишка покраснел, как зарево: «Как бы не догадалась, да Надёжке не сказала, язьви её». Надёжкина сестра вмиг догадалась, что Мишка с улицы возвращается домой, но Надёжке не сказала. Все Надёжкины семейные Мишку любили и зла ему не желали.
Поить коней гнал работник Шарип. Мишка встретил его в воротах и шутливо выдернул кнут из его рук.
– Давай я погоню, – сказал он. – А ты иди скорее собирай всё, что ещё осталось не уложенного на подводы. Скоро ещё двое придут, нанятые на уборку.