— Это будущие цеха, — пояснил Михаил.
Чуть дальше бригада землекопов копала землю. Возле людей возвышались груды мерзлой земли.
— Это котлованы, — опять пояснил Михаил. — Ну, ты тут осматривай, а мне надо итти.
Что такое котлованы и для чего они, я так и не понял, хотел спросить, но брат был уже далеко.
Долго бродил я по грудам мерзлой земли, обходил сваленные деревья и пни. Стоял мороз, но людям было жарко.
«А толстый зря говорил, что не построят. Обязательно построят», — подумал я, и мне почему-то стало радостно.
Сотни лет стояла ты, тайга, одна-одинешенька, и человек боялся сюда ходить. Но вот пришли люди, которых нельзя победить, и они покорят тебя, тайга.
Это было в 1933 году.
Последние два года я не был на Вагонке и теперь снова ехал туда. Наступал 1940 год..
«Как-то там?» — думалось мне. Когда я уезжал, завод только что строился. В 1935 году был пущен крупнейший в мире электросталелитейный цех вагоностроительного комбината.
— Вот тебе и дети не увидят, — вспомнил я.
В окне замелькали знакомые места, и поезд остановился…
Когда я вышел из вагона, первое, что бросилось мне в глаза, — это новенькие вагоны, стоящие на путях.
«Уралвагонзавод», — прочитал я.
— Вот оно!
Кто-то удивленно обернулся, но я уже бежал вперед, туда, где вздымались в небо огромные трубы.
Лес раздался и уступил место строениям. Впереди, обрамленный густыми побежденными лесами, виднелся завод. Мой завод, который рождался у меня на глазах!
…Прошло несколько дней, и однажды вечером Михаил, вернувшись с работы, сказал мне:
— Завтра у меня свободное время, и я могу тебе кое-что показать.
Утром ярко светило солнце. Мы пошли.
Перед нами раскинулся завод. Влево, далеко-далеко он упирался в лес. Вправо же строения и цеха сливались с горизонтом.
Чуть правее завода раскинулся поселок. Симметрично расположенные белые домики были хорошо видны. А совсем рядом с заводом высилось здание Теплоэлектроцентрали.
— ТЭЦ, — сказал брат, — дает заводу электроэнергию, воздух и воду.
— Для чего же воздух?
— Сильная струя воздуха нужна в некоторых цехах для того, чтобы сдувать с детали окалину.
— А знаешь, — я указал на завод, — не верится! Всего несколько лет назад здесь был лес! А сейчас и заблудиться можно среди цехов.
— Не только среди, — перебил меня Михаил, — а даже в самом цехе. Недавно приехала из деревни на завод колхозница. Назначили ее к нам в цех. Как только кончается смена, выходит она из цеха и не знает, куда итти. Большинство рабочих идет на Вагонку, ну, и она с ними, хотя ей нужно совсем в другую сторону. Кое-как привыкла.
Незаметно подошли к первым цехам.
Внезапно перед одной из железнодорожных линий на невысоком столбе справа зеленый цвет сменился красным, и зазвенел звонок.
— Стоп!
— Что это? Семафор!
— Да, своего рода семафор. Ты видишь, сколько здесь линий. Шофер автомашины, да и рабочие могут иногда не заметить паровоз. А тут сразу видно: красный цвет — путь закрыт.
Пропустив поезд, пошли дальше.
Цехи делятся на несколько групп. Мы идем к литейной группе.
— Заглянем в цех колес Гриффина, — говорит брат. — А вон там дальше фасонно-литейный, мартеновский, цех мелкого литья — все они тоже относятся к литейным. Вторая группа — вагоносборочные цеха. К ним относятся цех гондол, крытых вагонов, платформ и другие. Есть еще заготовительные цехи, но подробно об этом я тебе расскажу дома.
Мы подходили к цеху колес Гриффина. Из трех невысоких, но широких труб изредка вырывалось пламя. Из цеха доносился шум и грохот. С обеих сторон в цех входили железнодорожные пути, на них стояли готовые скаты колес. Тут же пыхтел подъемный кран, захватывая сразу по два колеса, и подавал их на платформу.
Колеса были цельнолитые, а не со спицами, как я видел у старых вагонов.
— В том-то их и ценность, они прочнее и лучше старых колес, — ответил Михаил на мой вопрос. — Цех колес, как и остальные цехи, построен по последнему слову техники. Колеса здесь отливаются или, как говорят, формуются.
Мы подошли к самому цеху.
— Давай зайдем не надолго.
Грохот окружил нас. Везде копошились люди. Над головой появился электрокран, таща колесо в другой конец здания.
— А вдруг оборвется?
Но колесо не оборвалось. Я расхрабрился и сделал еще несколько шагов вперед. Расплавленный металл, ослепительно блестя, лился в огромный ковш. Тысячи золотистых брызг поднимаются кверху и падают к ногам. Лавиной надвигается конвейер с готовыми формами.
Михаил что-то говорит, но слов его не слышно. Лишь по движению губ я догадываюсь, что он зовет меня обратно.