Больше года маялись люди. Но в конце концов вновь открыли завод, но от казны. То ли боялось начальство бунтов рабочих (в Полевой уже начиналось), то ли железо понадобилось. Вновь задымили домны. А тут вскорости люди узнали о том, как погиб и Афоня.
Случилось это так. Не все ведь щегеря были такими, как Игнатка. Были среди них и добрые люди: наравне с рабочими горечь заводскую хлебали. Вот и прислали, как вновь задымились домны, нового щегеря по фамилии Китаев. К слову сказать, человек он был не то, что Игнатка.
Стал опять у плотины народ собираться, а о чем больше всего речь там шла? Конечно о начальстве, о покосах, о жизни. О новом щегере говорили люди не таясь оттого, что хороший он был человек для рабочих: «Не корыстной-де он человек — Китаев, дело свое знает. Не хапуга».
А Китаев был молод тогда. С жаром он взялся за работу. Краем уха прослышал он про Афоню, картинки его. У жены Афони купил он вставшие видочки, а сам стал дознаваться о проделках Игнатки. Немало услышать ему довелось про темные дела Басманова и Игнатки: как они деньги крали, как у старателей золото отбирали, как горщиков в забоях и дудках морили… Дознался Китаев и до того, как Афоня пропал. Случай Китаеву такой подвернулся.
Один раз зашел он на посиделки. Известно, в зимнюю пору, в старое время, куда было молодежи деваться? Вот и толкались поочередно у кого-нибудь в избах. «Девки там пряли, языками скали, а парни притолки подпирали», — говорили тогда шутники.
Сел Китаев песни послушать. Одна девка возьми и скажи:
— Давайте, девоньки, лучше сказки страшные сказывать. До смерти люблю слушать их.
— Ты сама их расскажи, знать-то не одну тебе бабка Таланиха говорила, — ответили ей другие. — Иль расскажи про подземелье под господским домом. Дед Алексей, говорят, тебе сказывал.
Слово за слово. Потянулась, как нитка из клубка, сказка о подземелье под господским домом: будто это подземелье от господского дома до главной конторы было прорыто.
В те поры господский дом пустовал. Новый управитель в нем не жил. Вот и задумал Китаев проверить то, о чем девки говорили.
Любопытно, хоть до кого доведись. Дал он целковый «на чай» сторожам господского дома. У домоуправительницы в это время сын родился. Китаев дал ей «на зубок» пятирублевик и вместе с коногоном Андреем Печерским в одну из ночей отправились в подземелье.
Открыли вход, а он был железной дверью прикрыт, и с зажженной свечей отправились вдоль подземелья. Кладов они там не нашли и не клады искали они, а то, что искали, то и нашли. Шагах в двухстах от входа, где уже от тяжелого воздуха голову им обносить стало, — увидели они у стены два скелета в цепях. Еще шагов сто отмерить смогли и опять за костяк запнулись. Возле скелета железки и камни валялись. Подобрали они железки, камни и кости, вернулись домой, а потом и до правды доискались: это был Афонин скелет.
Выходит так: был заживо погребен Афоня в подземелье. Не хотели господа, чтобы секрет он мог свой открыть: как делать картины. Хозяева заставляли его делать картины в тайне.
Часто так поступали владельцы заводов. Не один Афоня страшной смертью погиб. Много народу гибло так в ту пору на наших Уральских заводах. Не сосчитать. Не пересказать.
А картины Афоня на редкость делал чудесные и правы были люди, говоря:
— Дума у Афони была широка, а дума полет любит. Умел он в железо и камень огонек вложить, а без огонька любая работа мертва.
Лет сорок назад удалось мне однажды увидеть одну из картин Афони. А показал мне эту картину его внук, в то время уже глубокий старик. Хранил он ее как память о своем прадеде — умельце Афоне Кичигине.
В жизни таких картин не видала. Видок в ладонь помещался, а на нем — Уральские горы, голубые озера, с головку булавки, и синие дали и шапки лесов на горах зеленели.
Говорил мне дед Кичигин тогда, что нашел он этот видок, в земле он был зарыт.
Много лет с тех пор прошло, когда жил в заводе Афоня Кичигин, а вот память о нем и по сей день жива, как и о многих других уральских умельцах. Эту память народ сохранил и до нас донес. Старые люди не зря говорили: «По хорошей тропке пойдешь, — на светлую еланку выйдешь». И верно: по хорошей тропке пошли правнуки Афони. Когда в великую ночь, в Октябре, родилась Советская власть, внуки Афони эту родную власть защищать пошли.
Как после грозового дождя, обновилась наша земля, а вместе с ней и Уральские горы.
Как в сказке старинной, жизнь изменилась в нашей стране: вместо лачуг — дома-дворцы появились. Новые люди родились…
БЕСЕНОВА ГОРА