Бинго!
Приступаю ко второму пункту. Формирую образ книги, на котором написано — Библия и посылаю его Демидычу, знаю что указанная книга в доме присутствует (правда не в этой комнате), не зря же я в окна подглядывал и довольный полученным результатом улетаю, оставив Демидыча дозревать.
Спустя сутки, в уже традиционное обеденное время, сижу на своем законном месте и наблюдаю умилительную картину — семейство при наличии обеденного стола и отсутствии свидетелей.
Залетел, вежливо каркнул, здравствуйте мол. Никита присосался к материнской груди, папаша степенно вкушает щи, судя по запаху со свежею баранинкою и кислою капусткою. Точнее вкушал, пока не прилетела пернатая и хвостатая проблема. Все сыты и довольны, кроме меня разумеется. Походил по столу, поводил клювом туда-сюда.
Напомнил Акинфию про книгу. Хозяин Урала поднялся, вышел из комнаты и спустя некоторое время вернулся, неся в руках здоровенный том. Хотел было положить на стол, но я этот момент продумал заранее — каркнул неодобрительно, переслав картинку заставленного стола — негоже мол Писание рядом с мисами ставить.
— Мать, прибери стол — заводчик забрал у женщины драгоценный сверток и та споро выполнила указание, убрав снедь и протерев стол чистой тряпицей.
После того как Библия была положена на стол, я встал между книгой и Акинфием и сделал этакое круговое движение головой — открывай, мол.
Что у нас тут, ага книга Бытия, кошусь глазом на Акинфия, давай мол, покажи грамотность. Тот понял с первого раза (а понимание то налаживается…) и завел речитативом: "Глава первая. Вначале сотворил…
— Карр! И головой так полукруг словно старницы переворачиваю. Акинфий понятливо переворачивает страницу
— Глава вторая. Так совершены небо и земля..
— Карр!
— Глава четвертая… глава пятая… шестая… седьмая… восьмая…
Оно самое — Кхар!.
— И вспомнил бог о Ное, и о всех зверях, и о скотах…
По прошествии сорока дней Ной открыл сделанное им окно ковчега и выпустил ворона, чтобы видеть, убыла ли вода с земли, который, вылетев, отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды.
— Карр… Подхожу к открытой книге и аккуратно указываю клювом на слова: "Ной", "выпустил", "ворона". Смотрю на Демидыча — Ну что понятно, дурила?!
— Акинфий, никак птица про потом нам вещает? — подала голос, молчавшая до этого Ефимия
Ну вот зачем о плохом то сразу, а?! Что же тебя сразу на крайности потянуло, глупая баба?
Поворачиваюсь в ее сторону, смотрю в глаза и выразительно так головой из стороны в сторону поворачиваю — нет мол, не потоп. Ишь чего удумала! Делом лучше бы делом занял, вон у младенца пеленки полные, ему то ничего, а мне малоприятно.
Кстати о пеленках… подлетел, посмотрел в глаза и начал клювом дергать одеяльце, в которое был завернут Никита, одновременно транслируя в окружающий мир ощущение которое чувствовал через подопечного.
Еще раз поглядел, еще раз подергал…
— Фимушка, перепеленай Никитку — попросил жену Акинфий, да и сама она что такое почуствовала и занялась исконным женским делом. Я же вернулся к отцу семейства, и мы продолжили литературные исследования…
— Карр..
— Исход? — Карр!
— Числа? — Карр!
— Левит? — Карр!
— Второзаконие?.. Иисус Навин?.. Книга судей?.. Руфи?.. Первая книга царств?.. Вторая книга царств?..
— Третья книга царств? — Уффф, добрались наконец то — Кар! И клювом вверх-вниз машу.
— И сказал Илия Фесвитянин, из жителей Галаадских, Ахаву… а воронам Я повелел кормить тебя там… И вороны приносили ему хлеб и мясо поутру, и хлеб и мясо по вечеру, а из потока он пил…
Стоп! Повторяем! Тыкаю клювом в предложения с упоминанием моего вида.
— Воронам повелел…. Вороны приносили… Э-э-э… не понял.
Смотрю на него требовательно — чего тебе еще непонятно? Будет бесовская птица ажно самого Илью пророка, коему вы о дожде молитесь, кормить или нет?! Да еще и по Божьему повелению?! А?!
Ну то то же, дошло наконец.
Акинфий был хоть и из низкого, считай крестьянского сословия вышел, умом обладал по тем временам развитым и гибким.
С одной стороны, вывод о неправильных взглядах отца Ферапонта в области орнитологии он сформировал быстро.
С другой стороны теперь придется серьезно поработать, чтобы удовлетворить его интерес к необычному представителю птичьего племени так чтобы и рыбку съесть и на кол не сесть — Демидыч мужик нравом крутой, он людям головенки сворачивает, что уж о вороне говорить.