Застраховал жизнь и здоровье на два года. Страховка получилось дорогущей, но… если что сестре перепадет не мало.
… прошло три месяца
Токарь из меня как из коровы балерина, фрезеровщик — как балерина из коровы-инвалида. Мужики меня терпят только потому что часто проставляюсь, ну и материалы порчу в основном свои.
Ковыряю теорию паровых двигателей — котлы огнетрубные и водотрубные, коловратники и двигатели Стирлинга… голова скоро лопнет. Пытаюсь мерить знания практикой. Получается плохо, особенно касаемо построения моделей по собственным расчетам и собираемых из деталей, распечатанных на принтере. Болит обваренная паром рука.
Наверное, буду заказывать расчеты на стороне.
… прошло еще три месяца
Большая часть отпущенного "на земные дела" срока кончается. Не успеваю катастрофически. В цех больше не хожу — общие принципы работы некоторых станков уяснил, а мастером мне за оставшийся срок не стать. Подкидываю мужикам время от времени заказики.
Купил секстан, пробую себя в качестве навигатора (как никак многие "нужные" места запоминаю в виде координат). Хожу по музеям, чаще всего в геологический, заказал несколько минералов по интернету (успеют дойти интересно или нет?).
Волевым усилием прекратил сбор и обработку информации по сельскому хозяйству — ибо время поджимает. Мастерю всякое интересное из "ютуба".
Деньги, выделенные на подготовку, кончаются.
До времени "Ч" остается месяц.
Съездил к родным… лучше бы не ездил. На душе тяжело и муторно.
Подготовку прекратил — всего не освоишь, оставшееся время буду перебирать в голове то что напихал в нее на протяжении одиннадцати месяцев.
А для стимуляции умственной деятельности буду хорошо и вкусно питаться, гулять, ходить на "массаж" и все такое прочее.
Из недописанного дневника, страница шестая:
Ну вот и собственно и все. С памятного момента прошел триста шестьдесят четыре дня.
Завтра все решится, прав я был, потратив все это время без пользы для ЭТОЙ жизни, или все это время я шел на поводу собственных фантазий.
Что то меня колотит не по детски.
Из недописанного дневника, страница седьмая:
Сегодня время "Ч".
Вчерашний мандраж прошел, на душе спокойно.
Все прибрал. Принял ванну, выпил чашечку кофе, одел все чистое. Пора наверное и на выход…
Часть первая. Ворон
Также и времени нет самого по себе, но предметы
Сами ведут к ощущенью того, что в веках совершилось,
Что происходит теперь и что воспоследует позже
И неизбежно признать, что никем ощущаться не может
Время само по себе, вне движения тел и покоя.
1724 год по Р.Х. 8 сентября.
На берегу реки, что связывает седой Урал с европейской частью России стоял струг. Время было ночное, да и разразившаяся гроза плаванию не способствовала. Но главной причиной остановки были события, происходившие на борту: на корме, в небольшой каютке, рожала женщина.
Роды были тяжелые и долгие, повитуха, взятая сопровождать роженицу, уже опасалась за исход и прислушивалась к разговорам за дверью каюты — хозяин струга был нравом крут и на расправу скор. Но в какой то момент времени, родовые муки прекратились и мир огласил плач новорожденного человека.
— Топор давайте, пуповину резать![2] И воду, воду несите! — выскочившая бабка, чьи усилия не прошли даром, обратилась к стоявшим около мачты людям, и получив требуемое, метнулась обратно в каюту, бросив напоследок — хозяин, сын у тебя, знатно кричит, богатырь!
И никто из присутствующих не мог предположить, что перед самым рождением, вместе с очередным выхлестом молнии, из далекого будущего принесет сознание человека. Колесо истории, переехав случайно оказавшуюся на дороге пылинку, казалось даже и на йоту не отклонилось от намеченного пути…
Последнее что помню — накатывающийся сзади визг тормозов и истеричный автомобильный гудок.
Боль, длившаяся казалось целую вечность, сменилось благодатной тьмой окутавшей сознания мягкой и глухой пеленой небытия.
Темнота. Какой то вихрь или водоворот — не знаю.
Вернулась боль, но она была не такая как предыдущая. Она была по ощущениям чем то смутно знакомым, давно забытым. Спустя какое то время через нее прорезались звуки детского плача. Пришло понимание что я присутствую при чьих то родах, причем не просто присутствую, а фактически участвую, чувствую все то что чувствует только что родившийся младенец.
2
Вот как пишет об этом этнограф Зеленин в работе «Восточнославянская этнография»: «… у мальчика перерезают пуповину на топоре; русские делают это на колодке для плетения лаптей, а иногда на книге, дабы новорожденный вырос мастером своего дела или грамотным человеком».