Выбрать главу

Балашов, придерживая правой рукой автомат, висевший на груди, побежал вперед, обгоняя всех. Командира отряда Карева он нашел в голове колонны и, едва переводя дыхание, доложил о прибытии. Карев отвел старшину в сторонку, чтобы не мешать движению, и приказал:

— Отряд в бой ввязываться не может, но боя не миновать: обстановку сам видишь. Тебе прикрывать отход. От тебя зависит все. Даю еще взвод автоматчиков. Больше не могу. Ясно?

— Ясно, товарищ командир!

— Успеха тебе! — Карев крепко пожал Владимиру руку. — Спеши!

Пока Балашов добирался до роты, он прикинул в уме, как начнет бой. Прежде всего необходимо двум пулеметным расчетам залечь здесь же и задержать фашистов.

— Старшим назначаю Анисима Соснина, — распоряжался Балашов на ходу, не останавливая роты. — Слушай, Соснин: когда рота дойдет вон до того колка, — до него оставалось не больше километра, — отходите и вы.

Вторым номером у Анисима был племянник Саша, парнишка лет шестнадцати, белобрысый и голубоглазый. Балашов ласково потрепал его по плечу:

— Держись, Саша. Все будет хорошо!

Анисим и другой пулеметный расчет уже залегли, приготовились открыть огонь. Командир взвода автоматчиков, лейтенант Свиридов, сухощавый и подвижной, как живчик, лихо козырнул Балашову:

— Прибыл в ваше распоряжение!

— Вот что, Свиридов. Мигом, пока фашисты еще не видят, беги со взводом в те кусты, спрячься в них. Когда рота вступит в бой, ударишь фрицам по флангу. Не горячись только.

— Будет выполнено!

— Беги, Свиридов. Время дорого.

Балашов догнал роту и крикнул:

— Шире шаг! Шире!

Не успели добежать до колка, группа Соснина открыла огонь.

— Быстрей, быстрей! — подгонял бойцов Балашов. — Остапенко!

Связной Остапенко, чернявый и стройный, как девушка, вырос перед командиром словно из-под земли.

— Поторопи отстающих! Видишь, растянулись!

Немцы открыли по пулеметчикам огонь из автоматов. Отдельные обессиленные пули долетели до роты. Одна угодила в пилотку отставшего партизана Кукушкина и сбила ее. Кукушкин упал. Остапенко, секунду назад подгонявший его, нагнулся и увидел на лысине пострадавшего царапину. Более серьезного повреждения ослабевшая пуля нанести не могла. Ох, этот Кукушкин! Вечная с ним морока.

— Вставай, вставай! — заорал на него Остапенко. — А то огрею прикладом вдоль лопаток!

Кукушкин осторожно приподнял голову, покрутил ею и, поняв, наконец, что ничего страшного не случилось, вскочил и пустился бежать. Висевший сзади карабин подскакивал и колотил по спине. Остапенко, несмотря на трудные обстоятельства, все же не мог сдержать улыбку.

Фашисты потеснили пулеметчиков. Но рота достигла колка и рассыпалась в цепь: заняла оборону. Соснин свою задачу выполнил и мог отходить. Но справа его поджимали гитлеровцы, и Балашов вынужден был послать на выручку отделение, которое не дало фашистам окружить пулеметчиков. Когда группа Соснина примкнула к роте, Балашов спросил:

— Целы? Ну и порядок!

Партизанский отряд между тем миновал березовый колок. До леса оставалось каких-нибудь полтора-два километра. Кое-кто из бойцов, лежа в обороне, оглядывался вслед уходящим. Конечно, оставаться тяжело. Карателей вон сколько! Но надо, чтобы спасти отряд! Остапенко крикнул:

— Ну, чего зажурились, хлопцы? Живы будем не умрем!

Гитлеровцы приближались. Шли, уперев в животы приклады автоматов: так удобнее стрелять.

Балашов распластался под березой, положив свой автомат возле ствола, и жадно докуривал цигарку.

— Командир, стрелять надо! — надоедал где-то рядом Кукушкин. Балашов будто не слышал его. Сам неотрывно следил за карателями.

— Вытчипись, не бачишь, ще рано? — оборвал Кукушкина Остапенко.

Каратели с быстрого шага перешли на бег, крича что-то. Пули пролетали над головами партизан. Балашов медленно затушил окурок:

— Пора!

Кукушкин заорал первым:

— Огонь, братцы!

Балашов поднял автомат. Оборона ожила, заговорила винтовками, автоматами и пулеметами. Немцы падали, но оставшиеся в живых лезли и лезли. Орали что есть мочи. Огонь партизан становился все ожесточеннее и плотнее.

«Сейчас бы ударить Свиридову, — беспокоился Балашов. — Вот сейчас бы самое время! Но почему он молчит?»

А немцы упорно лезли. Партизаны пустили в ход гранаты. Один за другим выходили из строя бойцы: огонь немцев был тоже сильный. Примолк Кукушкин. Захлебнулся на минуту пулемет Соснина: ранило Анисима. За гашетку взялся Саша. Пулемет затакал снова гулко и остервенело. Какая-то шальная пуля впилась в левую руку Балашова. Остапенко наскоро перевязал ее.