По носу надоедливо ползала муха: она-то и прогнала сон. Володя открыл глаза и улыбнулся: вовсе это не муха, а Славка. Сидит рядом и щекочет нос травинкой. Володя поднялся.
— Прибыл, охотничек? — спросил он с усмешкой.
— Прибыл.
— Ну и как?
— А-а! — Славка бросил травинку. — Даже дятлы попрятались.
— А я, понимаешь, косачей проморгал. Не повезло мне сегодня, — недовольно сказал Володя.
— Зато я с удачей! — оживился Славка.
— Оно и видно, — усмехнулся Володя.
— В самом деле! В чащу продрался тонкий-тонкий луч солнца, как клинок, и вонзился в землю возле сосны. А там, на моховой подушке, лежала кисть брусники с прозрачными росинками на ягодах. Луч упал на эту кисть — и она словно бы вспыхнула. Ягоды алые, наливные. Не поверишь, будто капельки застывшей крови… Смотрел я, пока луч не переместился выше, на коричневый ствол сосны. Вот сфотографируй это чудо — и сотой доли не схватишь. Нарисуй — не поверят, что на свете красота есть такая! И словами не расскажешь.
— Фантазер ты.
— Деревянная у тебя, Володька, душа, — обиделся Славка. — Послушай еще!
— Валяй! — безнадежно махнул рукой Володя.
— Прибился я к какой-то еланке. Смотрю: что такое? Зеленые облака. Ей-богу! Ольха, черемуха, боярышник переплелись пышными курчавыми кронами — ни дать ни взять облака клубятся. Привалился я к сосне и любуюсь. В стороне рябина растет, свесила красные зонтики ягод. И кругом — солнце! Эх, душа поет! Вижу: из кустов голова высунулась, затем и сама косуля показалась! Мать честная, до чего ж хороша! А за косулей выскочил козленочек.
— Складно ты сочиняешь, братец.
— Сочиняю? — удивился Славка. — На самом деле так было.
— Ну, хорошо! Тогда ты, конечно, ее на мушку…
— Дурак ты, Володька. С какой стати? Я выстрелил в воздух. Ка-ак она сиганет! Только и видел ее.
Володя неожиданно схватил Славку за плечи и повалил на землю.
— Берегись! Намну же я тебе бока. Вытряхну восторг!
Славка вывернулся, схватил Балашова за шею, стараясь согнуть голову. Но Володя снова подмял Славку под себя и сел на него верхом.
— Проси пощады!
— Не буду! Проморгал косачей, а теперь злишься. Уйди.
— А это ты видел? — Володя поводил перед Славкиным носом портсигаром.
— Покажи!
Они сели рядом. Разглядывая портсигар, Славка вынул из него медальон, покрутил, вернул другу. К находке отнесся равнодушно. Балашов даже обиделся. Славка, глядя вниз, с сожалением сказал:
— Сколько нам еще шагать и шагать до дому. Эх, если бы с этой горы протянуть канат. Сесть в тележку и скатиться прямо к себе во двор. Здравствуйте, мы приехали!
— Рационализатор, — Володя рывком поднялся на ноги. — Хватит рассиживаться. Пойдем.
Друзья стали спускаться с горы. Балашов, широкий в плечах, чуть выше среднего роста, шагал размашисто и легко. Миронов, на голову ниже его, худенький и стройный, еле поспевал за ним.
Славка обернулся и помахал рукой вершине:
— Прощай! Теперь не скоро увидимся.
— Да, не скоро, — вздохнул Балашов.
— Через два года, если войны не будет.
Но война неумолимо приближалась. Весной отгремели бои на Карельском перешейке. Всего два месяца назад фашисты вступили в Париж. Их самолеты бомбили Лондон. Не потухали пожарища на Балканах. Днем и ночью грохотали бои в Китае.
В воздухе пахло порохом и гарью. Коснется ураган войны Родины или минует ее?
3
Вечером Володя собирался в городской сад на танцы. Долго прилаживал галстук. Узелок получался то слишком большим, то морщинистым. В досаде швырнул галстук на кровать, расстегнул воротничок, посмотрелся в зеркало. Конечно, с галстуком приличнее. Но ничего, сойдет и без него. Остановил взгляд на лице, заглянул в свои глаза. Кошачьи, глубоко посаженные. Скулы выпирают. Подбородок крутой. Брови лохматые. Причесывать их пытался — все равно топорщатся. Некрасивый, словно топором делали. Тьфу, глядеть неохота. Одно утешение: волосы белокурые, густые, чуть волнистые. Володя отвернулся от зеркала. Не любил он свое лицо. Вон у Славки симпатичное. Овальное. Глаза серые, мечтательные, а брови над ними дугами выгнулись. Подбородок с ямочкой. И нос аккуратный, словно точеный.
Володя, как обещал, зашел к Мироновым. Славка спал. Володя тронул его за плечо. Славка что-то промычал, чмокнул губами.
— Пойдешь или нет?
— Погоди немножко. Сон досмотрю.
— Я тебе досмотрю! — Володя так тряхнул Славку, что с него сразу слетела сонливость. Одевался неторопливо, туфли чистил долго и тщательно. Почистит, покосится на них придирчиво и снова усердно трет суконкой.