— На завод устроишься. Разве плохо?
— А ты уже слесарь…
— Я же тебя в ФЗУ звал?
— Звал. Может, я ученым мечтал стать?
— Ну, что ж, захочешь и станешь, — убежденно сказал Володя.
Помолчали. Володя насадил червяка, забросил леску в воду.
— И ведь подумать только: такого дубину полюбила чудесная девушка. Как на икону, на тебя молится, — продолжал Славка.
— Завидки берут?
— Ясное дело, берут. А вот мне и в любви не везет. Подружился с Катькой Волковой. На вид девчонка — заглядишься. Пава! А нутро копеечное. Я ей про погоду — она про наряды, я про Шекспира — она про наряды, я про луну — она снова про наряды.
Славка замолчал. «Хоть бы он уснул, что ли, — подумал Балашов. — Я бы порыбачил спокойно». Но тот и не собирался спать. Лежать тоже неудобно, спина онемела.
— Гроза будет, Володька. Давай на берег.
— Брось выдумывать, — огрызнулся Балашов. — Лежи!
— Погляди, что творится над Сугомаком.
Володя поднял голову. Действительно, из-за горы тяжело выползала грозовая туча. Впереди нее, как разведчики, летели дымящиеся серые струйки. «Эх, не вовремя!» — пожалел Балашов. Потянул слабенький ветерок, взбив на озере мелкую рябь. С каждой минутой он крепчал. Озеро заволновалось.
Славка взялся за весла. «Шхуна», смачно шлепая носом по волнам, взяла курс на Толстый мыс, получивший такое название из-за того, что вздымались на нем толстые, в два обхвата сосны.
До грозы думали сварить уху, но, выскочив на берег, поняли, что не успеют. Туча надвигалась стремительно. Стало темно, как вечером. Прыгали яркие молнии. Лес дрожал от громового грохота. Неуемно свирепствовал ветер. Сосны качались, сердито шумели. Озеро взбурунилось. Волны нахлестывались одна на другую.
Друзья стояли под сосной и наблюдали за растревоженным озером.
Володя предложил:
— Давай вытащим лодку на берег, перевернем и спрячемся под нее. А то намоет нам бока.
— Ты только посмотри! — толкнул его в бок Славка, показывая на озеро. — Что он делает, глупая голова?
Метрах в трехстах от берега плыла лодка. Ее метало из стороны в сторону. Вот-вот ветер поставит лодку бортом на волну — и пиши пропало.
— Ну, зачем же он на рожон лезет! — кипятился Славка. — Пустил бы по волнам!
— И сразу пойдет ко дну, — мрачно возразил Балашов.
До берега оставалось метров сто. Но усилия человека в лодке заметно слабели. Буря одолевала. Нос лодки неуклонно заносило в сторону. И вот, наконец, сильный порыв ветра пересилил гребца. Лодка круто накренилась и перевернулась. Высокая волна покрыла ее. Ребята услыхали:
— И-и-и-те!
Мигом «шхуна» была сброшена на воду. Славка взмахнул веслами и заорал:
— Держитесь — плывем! В волнах мелькнула голова человека. Напрягаясь, он плыл вперед.
— Разворачивай! — скомандовал Балашов другу. — Правым, правым греби! Левым табань!
«Шхуна» с трудом развернулась, черпнув немного левым бортом, встала носом навстречу ветру. Человек уцепился руками за корму.
— Греби! — крикнул Володя и повернулся к пострадавшему. — Залезайте осторожно. Лодку не переверните.
— Я буду держаться за корму — так лучше, — ответил тот.
Причалили к берегу. Славка убежал собирать хворост для костра. Володя потянул лодку. Пострадавший встряхнулся, как гусь, и совсем неожиданно улыбнулся:
— Осердился на Шишкина Сугомак. Чуть в свое водное царство не утянул.
Лицо спасенного показалось Балашову мужественным. Поперек подбородка тянулся лиловый шнурочек шрама. Нос с горбинкой, а глаза коричневые, с поволокой.
— Смотришь на меня, как прокурор, — пошутил незнакомец. — Знаешь меня? Я Федор Шишкин.
Володя смутился. Нет, не слышал он про такого.
— А вы, по всему видать, боевые ребята, — продолжал тот. — Я у вас в долгу. Любую плату берите — не пожалею.
— Что вы! — возразил Балашов.
Шишкин разделся. Оставшись в трусиках, принялся выжимать одежду, скручивая ее жгутом. Володя помогал ему. Славка появился с охапкой хвороста. Закрапал дождь, крупные и тяжелые, словно из свинца, капли упали в траву.
— Полосне-ет сейчас, — покачал головой Славка.
Сквозь рваные просветы сосен видно было, как стремительно неслись пепельные тучи.
— Дождя не будет, — успокоил Шишкин, выжимая штаны. — Сильный ветер разнесет грозу в клочья. Поверьте старому лесовику.
Весело затрещал костер. В лесу было сравнительно тихо. Ветер куролесил вверху. Гром грохотал беспрестанно, а дождя действительно не было.