Англичанин улыбнулся
— Забавно.
— Не вижу ничего забавного. Итак?
— Забавно то, что вы совсем не понимаете своего места в пищевой цепочке. Возможно, там у себя вы что-то значите. А здесь…
Договорить англичанин не успел. Если он думал, что разговором только и закончится — то он сильно ошибался…
Но и я ошибался. Я даже не услышал, как открылась дверь… среагировать тоже не успел…
Англичанин испугался. Я видел, что он испугался… даже при том, что пострадал несильно. Я пострадал намного сильнее — рука до сих пор висела плетью. И дышал я с трудом. Те, кто стоял у меня за спиной — явно кое-что соображали…
— Боюсь, мы несколько недооценили вас, мистер Угрюмов…
Я вместо ответа — сплюнул на стол
— Хорошо. Если вы так хотите… вопрос стоит так. Вы прекрасно знаете, что такое санкции. И вы, полагаю, знаете, какими возможностями мы обладаем. Да, мы вряд ли добьёмся вашей выдачи из России — но вот прервать финансирование мы вполне способны. Прервать навсегда. Выдвинуть против вас уголовные обвинения, которые в финансовом мире будут равны приговору суда и навсегда закроют вам доступ к приличному финансированию. Вы станете парией, с дурной репутацией. Репутация, мистер Угрюмов. Это то, что зарабатывается долго и теряется быстро. Впрочем, вы вряд ли это поймёте…
— Отчего же — сказал я вполне спокойным голосом — пойму. Я только что её заработал.
Мне удалось второй раз «пробить» англичанина — по крайней мере, он удивился. Второй плюс.
— Вы считаете, что нападая на человека, вы зарабатываете себе репутацию?
— Да. Несомненно. Давайте, я угадаю — вы тщательно готовились к разговору со мной. Аргументы, контраргументы. Но вы никак не думали, что вам придётся физически бороться за свою жизнь, верно?
Переигрываю? Нет.
Надо выиграть время. Хоть немного.
— … и теперь, предъявляя мне требования, вы будете каждый раз подсознательно думать, останетесь ли вы в живых или нет. Видите ли, мистер — я вырос в очень дурном месте. Под названием Уралмаш. Знаете, в чем разница между Уралмашем и любым другим местом на Земле? В том, что в любом другом месте — сначала выходят поговорить, а потом бьют морду. А в Уралмаше наоборот — сначала бьют морду, а потом — говорят.
Я улыбнулся
— Теперь я вас слушаю, мистер Карвер.
К чести говоря — Пикард не избегал встречи со мной. Он сразу ответил на звонок — и предложил встретиться в одном из местечек в аристократическом Сохо…
В гостинице — я привёл себя в порядок. Залез под душ, и там привёл себя в порядок, чередуя ледяную и горячую воду. Переменил костюм. И на кэбе — прибыл в нужное место, там уже обнаружив, что приводил себя в порядок напрасно. Если бы я пришёл в том виде, в каком был — это посчитали бы эпатажем и крутостью…
Пикард, увидев меня, привстал. Он был не в своей тарелке, даже усы, обычно волосок к волоску — были встопорщены
— Что произошло?
— Всё нормально — я плюхнулся на стул — всё супер.
…
— Видишь ли, Том, ты пригласил меня, я пришёл — и обнаружил там какого-то подозрительного типа, а он попытался меня ограбить. Мне это не понравилось — и я попытался его убить. Но у него были сообщники.
— Боже…
— Том, он пытался меня ограбить, вымогал деньги. Все мои деньги, какие у меня есть. Что я мог ещё поделать? Не отдавать же их ему
Я наклонился вперёд.
— Том, мы знаем друг друга много лет. Я привык к тому, что люди предают — и ничему не удивляюсь. И все же скажи мне …
…
— … сколько же он предложил тебе, что ты предал меня?
— Речь не о деньгах.
— А о чем же?
— О возможности делать бизнес. О репутации.
Я улыбнулся
— Ничего смешного в этом нет!
— Нет, есть. Я вспомнил, как ты организовывал лекции в нашем университете. Приглашал лекторов, те говорили о свободе, о демократии, об автономии личности… во, вспомнил ведь. Но вот к тебе приходит КГБшник, и ты с готовностью предаёшь друга. И человека, успех которого помог тебе сделать и свой собственный успех. Расскажи мне ещё о свободе, а?
— Ты превратно понимаешь свободу
— Да ну. А я думаю — ты стал лицемером и трусом.
— Ну, все, хватит.
— Как скажешь.
Том щёлкнул пальцами, подзывая официанта
— Виски. Два пальца.
Официант вопросительно уставился на меня
— Эвиан — сказал я — в неоткрытой бутылке. — И, переведя взгляд на Тома, добавил: — Как во времена Холодной войны, да?
— Речь не о Холодной войне. Вы сами виноваты в происходящем с вами. Вы — и никто другой. Если хочешь знать, ты сильно меня разочаровал.