Валера, по настоянию Вячика, заскочил в дежурную часть городского управления и вернулся с подробностями.
Выходило, что все три наши жертвы госпитализированы, причем за жизнь одного из потерпевших врачи не ручаются. Неизвестный парень кавказской национальности тоже находился в реанимации Склифосовского, а подполковник Свиридов, хотя и очень плох, дать показания оказался в состоянии.
— Сейчас он скорее всего фоторобот составляет, — закончил свой рассказ Вячик. — Так что через полчаса, от силы час, из города вам не выбраться.
— Это мы еще посмотрим, — самоуверенно заявил Сашка. — Меня, например, ваши Шерлоки Холмсы сроду не найдут. Сниму повязку, очки темные надену и в понедельник к Филатову в клинику. Если кто и дернется, ГРУ такой тарарам поднимет, Щелоков на коленях извиняться приползет. Зря я, конечно, этого подполковника пожалел, надо было кончать гада.
— За тебя я особенно не переживаю, — согласился Вячик. — С малышом надо что-то придумать.
— Что тут думать, — беззаботно встрял я. — Деньги есть, отсижусь у Верки, потом мы с ней в Гурзуф рванем. Какие трудности?
— Нет, малыш. — Вячик моего оптимизма не разделял. — Так просто тебе не спрыгнуть. Плохо ты родную милицию знаешь. На Огарева асы работают, они не только Москву, пол-Союза перевернут, но на тебя выйдут. Надо что-то такое придумать, чтобы я за твою судьбу полностью спокоен был.
— Ты о своей судьбе лучше подумай, — не сдавался я. — Как сам-то выкручиваться станешь?
Вячик почесал затылок и ухватился за бутылку. Торжественно набулькав нам с Сашкой поровну, он, чокаясь, благородно произнес:
— Вы, парни, меня уже вытащили. Хотя сами об этом не догадываетесь.
— Каким образом? — Я одним глотком опрокинул коньяк.
— Очень просто. Гебешники ждут от Володи информации. Мы знаем, что все сходится на Свиридове, но не будь этого, — Вячик помахал свиридовской корочкой, — кроме слов исчезнувшего Дракона, на него ведь ничего нет. А теперь пусть объяснит, что он делал на Ваганькове в компании с Драконовыми ребятишками, как лишился табельного оружия и удостоверения. КГБ только палец покажи, они руку зажуют, раскрутят его как миленького. Конечно, придется мне покрутиться, объясняя, где я эти трофеи нарыл, но поверь, — похлопал он меня по плечу, — вас, ребята, я выведу из-под удара. Саша, ты иди, займи девчонок, а то они там с тоски воют. Мы тут, извини, один маленький вопрос решим.
Когда Сашка прикрыл за собой балконную дверь, Вячик повернулся ко мне и приказал:
— Теперь давай рассказывай, кто ты, откуда, каким ветром тебя в Москву занесло, к Ваганькову прибило?
Сознавая серьезность своего положения, я рассказал Вячику совершенно правдивую историю о том, как докатился до жизни такой. Впрочем, правды в ней было не больше, нежели в «Кратком курсе истории ВКП(б)» под редакцией товарища Сталина. Вячик все ж таки был пусть отставным, но милиционером, поэтому изливать душу полностью и будить в нем дремлющие инстинкты особо не стоило. Тем не менее пришлось назвать себя, помянуть город-герой Минск, раскрыть кое-какие детали моей неутомимой деятельности на посту грузчика объединения «Белторгтрансавто», в просторечии именуемого «Трансагентством»; в общем, тайна моя тайной частично быть перестала. Я попытался изобразить себя неким благородным жуликом, эдаким белорусским Робин Гудом, но Вячик недаром делал карьеру в МУРе и только скептически улыбался, четко просекая суть вещей.
— Значит, ты в бегах, — подвел он итог моим словоизлияниям. — Замечательно.
Я ничего замечательного в этом не видел, но на всякий случай промолчал.
— Во всесоюзный розыск тебя не подавали, ограничились местным. Это значит, никто никого не ищет, а лежит твое дело у следователя, приостановленное до поимки преступника. То есть тебя. Преступление незначительное, статья до трех лет, так что придется тебе, малыш, провести их на нарах.
Я даже не успел выразить бурный протест по поводу сказанного, только рот раскрыл, как Вячик меня успокоил:
— Не бойся, никто тебе три года не даст, от силы два, а то и полтора навалят, а там, глядишь, амнистия. В декабре 60-летие Союза, обязательно указ издадут — и отправишься домой, к маме. Нам надо из Москвы тебя сплавить и спрятать понадежнее. Вот пусть само МВД этим и занимается. План такой. Мой старый приятель сейчас работает на Матросской Тишине заместителем начальника приемника-распределителя. Туда свозят беглых химиков и всех бичей, что по Москве слоняются. По закону, администрация спецприемника в течение тридцати суток выясняет, что за птица к нам залетела, делает всевозможные запросы и все такое. Туда тебя и определим. Эдик, мой приятель, запросит Минск, оттуда сразу же за тобой спецконвой отправят. Обычно посылают пару толковых оперативников из районного угрозыска. И покатишь ты домой под охраной и с комфортом, в мягком вагоне, за государственный счет. Главное, никто не догадается, что ты такое колено выкинешь, с помощью милиции, вполне официально от милиции же и улизнешь. Пока суд да дело, все уляжется, я об этом позабочусь. Ну как, — довольно потер он руками, — нравится мой планчик?