— Ладно, отработаем со Степанычем, в Сочи прокатимся. Поищем в «Жемчужине» или «Дагомысе» — там всяких дармоедов хватает. — Сэт притормозил, пропуская к остановке «Икарус», и свернул возле цирка направо. Игнорируя запрещающий знак, «опель» проскользнул мимо стеклянного куба ВДНХ, протолкался в потоке машин до Немиги и, выскочив на проспект Машерова, увеличил скорость. Иван Степанович настаивал, чтобы на дачу телохранители прибыли до часу дня.
Скрытый от любопытных глаз небольшим перелеском, окружавшим территорию дома отдыха Министерства обороны, двухэтажный бревенчатый особнячок возник на берегу узкой речушки в начале пятидесятых. Сперва здесь творил свои шедевры псевдонародный белорусский поэт. После смерти увенчанного всевозможными лаврами борзописца дачу приобрела вдова какого-то академика, а пару лет назад ее спившийся наследник сбагрил ставшую обузой загородную резиденцию Ивану Степановичу Шабукевичу.
Иван Степанович, как говорят американцы, сделал себя сам. В начале семидесятых, покинув деревеньку под Кобрином, кинулся за счастьем в столицу. Имея неказистый трехбалльный аттестат, ухитрился поступить в Институт народного хозяйства, каким-то непостижимым образом окончил нархоз с красным дипломом и, обойдя при распределении добрый десяток конкурентов, внедрился на службу в Министерство финансов. За пять министерских лет молодой, но ранний бюрократ обзавелся связями буквально на всех уровнях, удачно женился и, подталкиваемый высокопоставленным тестем, перебрался в кресло начальника отдела Минкоммунхоза. Потом был Госплан, Госкомтруд и Госкомиздат, но Ваню Шабукевича не просто кидали с места на место, а назначали на новые, более значимые должности. Начало перестройки он встретил, будучи одним из руководителей Госснаба республики. Именно Госснабу поручили организацию и опеку первых ласточек рыночной экономики — пресловутых кооперативов. И именно туда потекли сперва ручейки, а чуть погодя полноводные реки взяток и подарков. Иван Степанович с год еще пожировал на доходном месте, организовал добрый десяток кооперативов, оставаясь в тени и заправляя делами через подставных представителей, а когда убедился, что коммунизму капут, оставил государственную службу и осел в Союзе кооператоров БССР. На глаза, правда, не лез, числился главным бухгалтером какого-то мелкого кооператива, но знающие люди поговаривали, что главную роль в вышеозначенном союзе играл именно он.
Со временем кооператив трансформировался в малое предприятие, затем предприятие слегка расширилось и стало совместным с американцами, вскоре от СП, где Шабукевич по-прежнему числился главбухом, отпочковался целый рой акционерных обществ, обществ с ограниченной ответственностью и производственно-коммерческих фирм. Заправляя делами этой маленькой империи, Иван Степанович мечтал вывести свое детище на мировой рынок, но шагать вознамерился нехоженым, самым коротким путем.
С год назад подвернулся головастый паренек, обивавший пороги Белорусской научно-промышленной ассоциации с идеей разработки и реализации западным партнерам сапропеля, великолепного природного удобрения. Речного и озерного ила в Белоруссии, как известно, с избытком, и Иван Степанович мигом учуял богатую добычу, пригрел и обласкал паренька, и идея начала потихоньку претворяться в жизнь.
Сложность заключалась в том, чтобы выскочить на поверхность, прежде чем акулы, поделившие экономическое пространство на охотничьи угодья, успеют среагировать. Шабукевич прекрасно понимал, что отобрать счастье могут в два счета. Но только до той поры, пока на контракте с арабским мультимиллионером, на которого он вышел с предложением о поставках сапропеля, не стоит его личная подпись. Когда на счета предприятия хлынут миллионные инвестиции, тронуть уже не посмеют, деньги сотрут в порошок любого противника.
Все развивалось по тщательно продуманному плану. Даже такую мелочь, как приглашение в качестве телохранителей ни с кем не связанных ребятишек, Шабукевич предусмотрел заранее. Он мог бы содержать целую армию боевиков, но гарантии безопасности не получил бы, наоборот, привлек излишнее внимание. А Сэт давно оказывал ему мелкие услуги, зарекомендовал себя великолепно, да и его новый напарник Саша Ивану Степановичу понравился. Спокойный, уравновешенный парень, под стать своему приятелю Сергею.
Представители арабского партнера должны были прилететь в Минск завтра утром. Первая партия обезвоженного и упакованного в фирменные пятидесятикилограммовые мешки сапропеля уже лежали в Ильичевском порту в ожидании погрузки. Оставалось подписать бумаги и улететь на Аравийский полуостров, выждав там, пока улягутся в среде одураченных конкурентов страсти, вызванные лихой авантюрой Шабукевича. И вдруг нынешним утром в кабинете Ивана Степановича раздался телефонный звонок. Где-то произошла утечка информации, грубый голос посоветовал забыть о сапропеле навсегда. Или передать дело в более надежные и крепкие руки, удовлетворившись мизерной долей прибыли.
До встречи с арабами оставалось чуть более суток. Иван Степанович решил рискнуть и обыграть конкурентов в последнем гейме. Собственно, выход был один — отсидеться на дороге, утром мчаться в аэропорт встречать партнера и подписывать контракт. После чего немедленно улетать к далеким пескам аравийской земли, остро нуждавшимся в белорусском перегное. Поэтому он связался с Сэтом, вызвал его вместе с Сашкой в Ждановичи, куда тотчас выехал и сам, моля Бога, чтобы конкуренты, которым было обещано подумать и дать ответ позже, не успели перехватить его «мерседес» по пути.
Когда красный «опель» посигналил у зеленых, обитых стальными листами ворот, вмонтированный в панель приемник пропикал ровно час. Створки распахнулись, в проеме возник Юра, молчаливый верзила, состоявший при Шабукевиче водителем и личным охранником. Разглядев за лобовым стеклом знакомые лица, Юра пошире раздвинул створки ворот и приглашающе махнул рукой:
— Проезжайте, только быстрее.
Сэт газанул, и «опель» проскользнул в глубь небольшого двора, развернулся на бетонной площадке у крыльца и остановился. Юра закрыл ворота, заложил их изнутри массивным бруском и подошел к выбиравшимся из салона приятелям.
— Шеф вас в кабинете ждет, идите к нему.
— Что за дела такие срочные? — поинтересовался Сашка. — Скорее, быстрее. Ни черта не понять. Отдохнуть не дали толком.
— Узнаете. — Мрачное обещание Юры заставило Сашку умолкнуть и шагнуть на ступеньку крыльца. Сэт выбросил окурок и двинулся следом.
Кровавый закат обещал звездную ночь и безоблачный завтрашний день. Окружавший дачу ельник из зеленого сделался темно-синим, чем ниже опускалось солнце, тем больше темнели лохматые лапы за оградой, нагоняя на Сашку совсем не безоблачное настроение. Сэт бодрился, но его сосредоточенное лицо тоже говорило о вероятности осложнений. Слишком угрюмую картину нарисовал друзьям Иван Степанович, сообщив о звонке конкурентов. По его словам, контракт пыталась перехватить очень серьезная группировка дельцов — бывшие комсомольцы, связанные с нечистоплотными сотрудниками силовых структур, сила достаточно грозная…
— Нам бы только день продержаться да ночь простоять, — вспомнил Иван Степанович сказку, сочиненную дедом российского реформатора Гайдара, — арабы в одиннадцать прилетают. Утром в аэропорт, а там я под их защитой.
— Так-то оно так, — покивал Сэт, проанализировав ситуацию, — только эти плохиши и вправду могут сюда нагрянуть. Мы, конечно, постараемся вас обезопасить, но следует пересмотреть наш договорчик. Сто долларов при таком риске — это несерьезно. Условимся так… Штуку каждому и половину вперед. Мало ли, как оно обернется.
Шабукевич загрустил, но десять стодолларовых купюр на журнальный столик выложил:
— Остальные в аэропорту. А если все тихо будет?
— Не имеет значения. — Сэт спрятал деньги в бумажник. — Теперь займемся делом.
С полчаса он кружил вокруг дачи, что-то прикидывая и изучая, потом обошел дом, вглядываясь в окна, снова вышел во двор и, взяв ящик с плотницкими инструментами, долго возился в углу ограды, после чего развернул «опель» носом туда, пробурчав малопонятную фразу о запасном варианте отхода.