— Как все произошло?
— Не успел я пройти лавку Каносса, как эта скотина набросилась на меня. Было темно, и я даже не заметил, как он подкрался. Он двинул мне коленом в низ живота и ударил в лицо, но, к счастью, оказался довольно неловок, и мне удалось повиснуть на нем, пока не подбежали вы. Должно быть, это какой-нибудь бродяга, нищий, — позарился на мой бумажник, да не рассчитал силенок.
— Сейчас разберемся.
Когда Леопольд сгрузил свою ношу на один из стульев в кухне, то вначале воцарилось изумленное молчание, а потом Мегрен с возмущением воскликнул:
— Как? Это вы по ночам нападаете на прохожих? Вы, преподаватель блемонского коллежа? Это неслыханно! Ну, говорите! Я хочу знать, зачем вы на меня накинулись.
Обмякший на стуле, с упавшими на бледное лицо спутанными волосами, с кровоточащей нижней губой, Журдан едва переводил дух. Леопольд, когда брал его за бока, позволил себе маленько его потрепать, да и нес не особенно бережно, задевая стены то его головой, то конечностями. Под ироническим взглядом Рошара учитель нехотя промямлил:
— Извините меня. Я ошибся. Я принял вас за другого.
— Кто это может подтвердить? И даже если вы приняли меня за другого, сам факт нападения остается не менее возмутительным.
Журдан устало повел плечами, как бы давая понять, что уклоняется от дискуссии. Достав носовой платок, он приложил его к разбитой губе.
Ну что, отвернуть ему башку? — предложил Леопольд.
Что вы, успокойтесь, — сказал адвокат.
Успокоиться? Хорошенькое дело — успокоиться! А они разве они оставляют нас в покое? Меня они засадили в тюрьму, теперь вот напали на вас, потому что вы мой ад-UOKU г. Завтра, того и гляди, подожгут мою харчевню или укокошат меня прямо за стойкой! Но погодите, я еще существую, Я покажу им всем, где раки зимуют. Подумаешь, коммунисты! Я никогда и никого не боялся! А для начала я Выскажу этой- мрази все, что о ней думаю!
I опори эго, Леопольд все больше распалялся и под воздействием выпитого пришел в не меньшую ярость, чем та, ЧТО обуревала его на пересыльном посту. Он сбегал в спальню 11 вер i |улся, держа в правой руке рожок, а в левой рупор — сохранившиеся атрибуты его прежнего ремесла ярмарочного силача. Его намерения были слишком прозрачны, чтобы не i» 11 te пожить жену и друзей. Андреа повисла у него на руке, моля вспомнить о советах директора тюрьмы. Мегрен и сам Рои lap заклинали его об осторожности, но он и слышать ничего нс хотел. Отстранив жену, он выбежал из кухни.
Встав на тротуаре у входа в «Прогресс», Леопольд поднес КО рту рожок и протрубил сигнал сбора, который разорвал безмолвие ночи и разнесся по всему Блемонудо самых его отдаленных уголков. На площади Святого Евлогия в окнах начал загораться свет. Леопольд заревел в рупор:
— Граждане и гражданки Блемона, слушайте! К вам обращается Леопольд Лажёнесс, он же Леопольд де Камбре, чемпион Европы и Балкан! Человек без страха и упрека, безвинно засаженный коммунистами на три недели в тюрьму. 11роходимцы и болваны, находящиеся на содержании у Мос-КОЫ, рассчитывали в зародыше удушить разум и поэзию! Но разум восстает, чтобы с презрением помочиться в зад этим бессовестным негодяям! И поэзия тоже восстает, чтобы прокричать хором со всем честным народом: «Долой Тореза! Долой дс Голля! Долой родину!»
Леопольд прервал свою страстную проповедь, чтобы про-I рубни, и рожок. Андреа при поддержке Мегрена и Рошара умоляла его этим и ограничиться, но для него эти первые выкрики были не более чем вступлением, прелюдией — самое основное, убийственное, еще только предстояло высказать.
Журдан воспользовался суматохой, чтобы скрыться — да, по правде говоря, его никто и не собирался задерживать. До-ораншись до своей комнаты, он первым делом обработал рану на губе и принялся дописывать письмо:
«Дорогая, любимая мамуля! Пишу тебе по возвращении из похода, который завершился неожиданным образом. Обманувшись в темноте, я вместо Рошара напал на адвоката, который вышел с заднего хода «Прогресса». Достаточно будет сказать, что приключение обернулось не в мою пользу. Но я все равно доволен собой. К противнику я подступил решительно и сумел (признаться, не без труда, поскольку в момент, когда враг выходил на улицу, я чуть было не лишился чувств) преодолеть свои страхи. Тем самым получено доказательство того, что я способен противостоять самой суровой реальности и теперь могу смело отбросить те смехотворные сомнения, какими недавно с тобою делился. Что же касается перипетий и последствий встречи…»