Откуда он взялся, было неизвестно. Кто-то сообщал, что он был прислан из Аравии, а кто-то — что его привели из Персии. Так или иначе, слон был тем подарком, что пришел в Россию сам. Его, конечно, вел некий араб, понимавший в слонах.
За свое знание араб получал большое жалование, а слон стоял в зверинце у Кремлевской стены вместе со львами. Это не нравилось москвичам, и лихие люди решили ограбить араба. Сперва они убили жену араба, а потом оговорили и самого хранителя слона.
Слон был сослан вместе с погонщиком, и потом следы их потерялись среди русских берез и осин.
Другие летописцы уверяли, что животные погибли во время большого пожара.
Иностранцы, которым хотелось видеть русского царя более кровожадным, уверяли, что слона велел казнить сам царь. По их словам, слон должен был обучаться не просто покорности, а чинопочитанию.
Царь хотел, чтобы слон кланялся ему и становился на колени.
Но слон не хотел этого делать и был убит за свою гордость.
Иные книжные люди говорят, наоборот, что слон пережил царя, пережил он и другого царя, но началась Смута. И арап был с ним, но не вдовый, потому что был молод и казался московитам совсем ребенком.
И этот арапчонок ходил со слоном по Руси, побираясь. Кто-то давал ему репу, но все больше боялись слона, чем испытывали к нему жалость. Слон был стар, и зимой его заносил снег, отчего казалось, что по улицам движется огромный сугроб. Прошли те времена, когда его кормили хлебом, давали водку, холили и лелеяли.
Раньше, когда он жил в зверинце у башни, люди платили, чтобы посмотреть на него, а теперь даже случайный прохожий отводил глаза. Слон не мог умереть прежде отведенного ему часа, и оттого про него говорили «зажился», как говорят про стариков, которые живут милостынею.
Слон помнил безумного царя Ивана, что смотрел на него, бешено вращая глазами. Он требовал, чтобы слон встал перед ним на колени. Слон был мудр и поклонился царю, а потом упал перед ним ниц. Но царь был жесток, но не глуп, он понял, что слон сделал это не по боязни, а от своей мудрости. Тогда слон ждал смерти, но Государь забыл про него.
А потом не стало и Государя, и сына его, не стало и его сменщика, а Москву наводнили поляки. Они относились к слону весело, но, когда пришел голод, решили его съесть. Они распробовали своих мертвых товарищей, а уж съесть слона для них было что приобщиться восточной мудрости.
Но слон разминулся со смертью, потому что между ним и голодными поляками стало русское ополчение.
Арабский юноша увел его в какой-то русский город — не то в Звенигород, не то в Городец.
Слону было все равно, он чуял себя тающей льдиной среди пылающей в войне страны.
Но сгубила его не война, а моровое поветрие, пришедшее с юга. Слона считали символом всех неприятностей Москвы и решили убить. Его завели в загон, заложили выход и принялись колоть пиками. Слон не сопротивлялся и умер с радостью, потому что ему надоел снег и кровожадность людей.
Говорили, что его туша продана на псарни, но это было неправдой. Слона съели люди, помнившие голод при обоих Самозванцах.
А вот немецкий путешественник, пастор Адольф Кнобб, писал в своих записках, что все это неправда и никто не убивал слона. Не то что его любили, нет, но московиты не хотели убивать слона. Убивать его было все равно что рубить головы сказочному дракону. На месте отрубленной головы всегда вырастает новая, поэтому демона нужно удалить, а не убивать.
И вот слона поставили на плот, толкнули туда араба с его татарской женой и отпихнули от берега. Слон плыл по реке и видел, как кончился город. Потом мелькнула высокая колокольня и храм близ того места, где жил первый царь, которого он видел. Но исчезло и это, и теперь плот двигался в пустоте.
Река впала, как камень в пруд, в другую реку, и слон проплыл мимо татарского города Касимова. Татары, жившие на краю Руси, с недоумением глядели на слона и показывали на него пальцами.
Но и эта река кончилась, растворившись в Волге. Слон двигался медленно, и иногда араб причаливал к берегу. Он привык к нраву этой страны и, достигнув мест мусульманского толка, требовал пропитания именем Аллаха и русского царя. Кто был ныне царем, татары не знали, но, почитая Аллаха, давали арабу такую еду, о существовании которой он забыл.
Так он достиг Астрахани. В этом пыльном и одновременно влажном городе слона пугались. Это был не гордый белый слон, которого можно дарить царю, а серый слон, похожий на смерть. Так его и звали на берегу моря — «русская смерть».
Астраханцы хотели быстрее избавиться от слона, подобно тому, как они избавились от атамана Заруцкого, и отослали его — только не на север, как атамана, а на юг.