Они беседовали по-арабски, потому что еврейского языка Орлов не знал, оттого разговор становился труден и похож на церемонные объяснения послов.
Орлов стал поправляться и однажды понял, что может ходить по комнате.
Весь мир стал другим, и его нужно было хорошенько выучить. Он наново открывал запахи и звуки, то, что казалось ему неприятным, радовало выздоравливающего. Запах мочи со двора, горелого масла с жаровен, запах пыли и тлена от старых ковров — все казалось прекрасным.
Орлов несколько раз говорил с женщиной, но больше они молчали, потому что в ее присутствии он забывал все языки. Да они были и не нужны, они понимали все по движению глаз и губ. Орлов чувствовал, что присутствие незнакомки наполняет его силой, сны подчиняются ему и страх уходит, как зной после заката.
Что удивительно, лицо ее, совершенно библейское, ускользало из его памяти, как только Мария выходила из комнаты. Поэтому каждый раз нужно было открывать его заново, как неизвестную раньше путешественникам страну.
И вдруг она исчезла.
Исчезло все — и она, и ее служанки, и таинственный Соломон со своими колбами и сосудами, лошади и ослы, пропало все, будто песок занес древний город.
Остались только сны.
Он снова оказался верхом, но на этот раз это был прекрасный, живой конь. Вполне резвый, и на нем он въехал в город. Странным образом Орлов не мог понять его масти, а он помнил, какое внимание уделяют на Востоке цвету коня пришельца. Один посол въехал в город на черном жеребце, и город встретил его молчанием ужаса, потому что только демон появляется на таком скакуне.
Но тут он понял, что конь привел его в Сабейское царство. Перед ним лежал большой город, сплошь населенный женщинами. Он видел старых и молодых и узнавал их лица, хотя все женщины были замотаны в белые одежды. Кажется, раньше он был со всеми ими знаком, но зачем они населили эту жаркую местность, было непонятно.
Орлов медленно поднялся по ступеням дворца и прошел в тронный зал. Перед ним сидела царица Савская, иначе называемая Балкис. Отчего-то оказалось, что у нее лицо маменьки.
— У нас мало денег, — грозно сказала царица Савская, иначе именуемая Балкис. — Ты совсем не думаешь о деньгах.
Орлов только ниже склонил голову.
— И эта жидовка… — Она плюнула этим словом гостю под ноги. — Боюсь, ты, как всегда, не внемлешь голосу разума. Tu fais toujours des bêtises.
Орлов ждал, когда это кончится. Он много видел этих наставлений и выволочек. Нужно только потерпеть и перевести немного денег. А траты царицы Савской были велики, то ограбят караван из Хадрамаута, то запоздают купцы из Сирии и Месопотамии, то сгорит винокурня и зной убьет весь посев овса. Сом утащил кузнеца, и теперь лошади не кованы, а бабы боятся стирать в пруду.
При каждой порции упреков он склонял голову все ниже, но царица сочла это ложным смирением.
— Дети должны оказывать родителям чистосердечное почтение, послушание, покорность и любовь; служить им на самом деле, отзываться об них с почтением и сносить родительские увещания и исправления терпеливо и без ропота, — заключила царица Савская наставительно.
Аудиенция заканчивалась. Орлов пятился, стараясь не споткнуться в зарослях ковра. Ковер был тут по щиколотку и как живой хватал Орлова за ноги.
Он садился на коня, когда к нему подошла старуха с усами, как у сома:
— Молодой господин сделал ошибку, он въехал в наш город не через те ворота.
Орлов посмотрел на нее внимательно.
— Молодой господин должен был въехать через новые ворота, а не через старые. Но это не беда, молодой господин даст мне серебряный куруш, и я замолвлю словечко сторожу.
Орлов начал рыться в карманах и понял, что все они полны ассигнациями. Он достает русские радужные деньги, но старуха качает головой: ей нужен только куруш. Она повторяет что-то про ворота и про то, что молодой господин найдет на этом пути, что ищет.
Странное чувство оставил у Орлова город царицы Савской, иначе именуемой Балкис. План города был неверным и расплывчатым, строгая геометрия была чужда ему, улицы сходились под разными углами, и никогда нельзя было пройти по ним одним и тем же путем. Границы его менялись ежеминутно, и не было в нем правил и исполненных обещаний. Это был город прошлого, и женщины в нем были для Орлова суккубами прошлого. Мария не живет тут, она рядом, за городской стеной, но одновременно где-то далеко. Может, в его будущем. Были тут аир и алой, гранат и кедр, смоковница и кипарис, пальма и яблоня, нарцисс и лилия, струили свои запахи шафран, корица, мирра и нард, но не было в этом городе меда Марии.