Необходимо отметить, что И. М. Дьяконов не делает категорических выводов, если вопрос недостаточно освещен в источниках. К тому же он четко определяет возможности источника, например, книга «Предыстория армянского народа» написана только на основе языкового материала, так же как и книга «Наири–Урарту» Г. А. Меликишвили. И. М. Дьяконов отмечает: «Мы начали с характеристики этнического состава населения Армянского нагорья и окрестных стран в III–II тыс. до н. э., теперь следует попытаться охарактеризовать этнический состав населения на той же территории в начале I тыс. до н. э. Как и прежде, мы остановимся главным образом на языковых признаках этноса» («Предыстория армянского народа», Ереван, 1968, стр. 190).
И. М. Дьяконов также считает, что «урарты вошли еще одним, чрезвычайно мощным в численном и культурном отношении компонентом в состав армянского народа» (там же, стр. 239). Но ассимиляция урартов армянами, как уже говорилось, могла состояться лишь в условиях, когда силы армянского народа превосходили бы силы урартов во многих отношениях или же эти силы должны были быть равны и при каких-то исторических процессах перевес перешел бы на сторону армян. Но таких данных И. М. Дьяконов не приводит, а наоборот, отмечает, что носители фригийского языка «заселили фактически опустошенную территорию Хеттской державы (почему опустошенную, ведь падение государственного строя не означает поголовное исчезновение населения, проживающего на этой территории – В. X.), в то время, как мушки вошли сначала в состав хурритского государства Алзи и лувийского Мелида, а затем влились в цветущую Урартскую держав... Число прибывших на Армянское нагорье мушков составляло ...не более 10% всего населения державы. Таким образом, биологическая масса, из которой составился армянский народ к середине I тысячелетия до н. э., на 90% состояла из урартов, хурритов и отчасти лувийцев» («К праистории армянского языка», ИФЖ 4, 1983, Ереван, стр. 174). Но Гр. Капанцян придерживается иного мнения, отмечая, что «в отношении армян мы не знаем, чтобы фригийские «армены» вторглись в Малую Армению и завоевали ее, ассимилировав аборигенов этой страны, а в дальнейшем и жителей Великой Армении («Хайаса – колыбель армян», Ереван, 1947, стр. 168).
Чрезвычайно мощный в численном и культурном отношении народ не может ассимилироваться менее мощным и менее культурным, в таком случае урарты должны были бы ассимилировать мушков-армян, а не наоборот. Затем читаем: «...история армянского народа – прямое продолжение истории не только протоармян (мушки – В. X.), но и... хурритов, урартов и лувийцев. Основная масса армянского народа составилась из их потомков в какой-то исторический момент... Уловить этот момент очень трудно» (И. М. Дьяконов, «Предыстория армянского народа, Ереван, 1968, стр. 241).
Эту гипотезу И. М. Дьяконова мы уже разбирали в связи с предположениями Г. А. Тирацяна, здесь только отметим, что основная масса не могла состоять из их потомков. В таком случае получается, что они были армянами, но не говорили на армянском языке.
Не только язык определяет этнический состав народа, а в первую очередь антропологический тип, так как антропологический тип более устойчивый компонент в сравнении с языком и с культурой (язык можно потерять и восстановить в течение одного поколения). У И. М. Дьяконова получается, что основная масса стала жертвой ассимиляции небольшой группы, но так не бывает.