По И. М. Дьяконову, «Мелитена, по крайней мере до начала VII в. до н. э. имела лувийскую династию (если судить по именам царей), но по ряду соображений... здесь следует предположить значительное, а может быть и преобладающее армяноязычное население уже в XII–VII вв. до н. э., ...термин Hate мог начать превращаться в обозначение «людей западного, заевфратского (т. е. протоармянского) языка». По-протоармянски этот термин должен был в реконструкции звучать Hat'ios, а его дальнейшее развитие должно было быть Hat'ios –> Hayo –> haj, по нашему предположению, урарты называли протоармян Hate, а переняв их язык, сделали этот термин своим самоназванием; грузины называли тот же этнос Somexi (по области Сухму-Сохму, самой северной из занятых протоармянами областей, граничившей с грузинскими племенами саспиров), арамеи называли их Armenate (по области Арме, где протоармяноязычные племена соприкасались с арамеями, отсюда и др. иранск. Armina); греки называли их сначала «мелитенянами», по их политическому центру Мелиду, или Мелитте (ныне Малатья), пока не приняли персо-арамейский термин Armenioi; также вавилоняне еще в V в. до н. э. называли западную Армению Melid» («К праистории армянского языка», ИФЖ, 4, 1983, Ереван, стр. 173).
Вяч. Иванов считает, что «новейшие исследования, в частности, касающиеся топонима и этнонима Haja в его отношении к Armi и Azi, подтверждают правильность выводов Г. А. Капанцяна и полную ошибочность всех построений И. М. Дьяконова относительно происхождения этнонима hay-hati и других вопросов этногенеза армян» («Хронологичские слои в древнеармянском и гимн Ва(х)агну», ИФЖ, 4, 1983, Ереван, стр. 30 примеч.).
«Малоазиатские хаттско-хеттские билингвы очень важны и для предыстории протоармянской культуры. В них широко представлена хаттская богиня Ta-si-me-ti, которая в староассирийской каппадокийской (малоазиатской) табличке из Ашура, датируемой рубежом III и II тыс. до н.э., связывается с Haja – этнонимом и ономастическим элементом, который соответствует, с одной стороны, древнему названию и самоназванию армян и протоармян, с другой – ономастическому элементу Haja, засвидетельствованному вместе с названиями местностей, областей или городов Azi и Armi в числе топонимов, фиксированных в цитируемых ниже клинописных текстах из Эблы середины III тыс. до н. э. ...позднее тот же термин Haja засвидетельствован как топоним в первых веках I тыс. до н. э. в иероглифической лувийской надписи из Кархемыша...» (там же, стр. 30, 31).
«В данном тексте (из Ашшура – В. X.) божество (Ta-si-me-ti) соотнесено с сыном Хайи... В текстах деловой отчетности из Эблы, ...человек по имени Haia – Haya (в клинописной передаче На-а) упоминается в следующих местах... В тексте 3 ...говорится... (1 разноцветную (пеструю) одежду посреднику (уполномоченному) Хайи'...».
...Особенно любопытно то, что в этом случае предшествующее лицо связывается с областью города Arm’... «для Му-ри (из) Арми» (там же, стр. 31). «С большой долей вероятности Арми, упоминаемое в текстах Эблы (в ранних надписях – как город, имеющий отдельного царя, позднее – наместника Эблы), отождествляется с Armànum, которое названо вместе с Эблой в надписях Нарам-Суэна Аккадского. Другой человек из этого же Арми далее упоминается в том же тексте... для Малума (из) Арми. Далее в том же тексте среди прочих упоминается Azi... человек Ази... сын Ази...» (там же, стр. 32). «В другом экономическом тексте упоминается Хайя (из) Хутиму... Все указывает на вхождение этого названия в круг имен, относящихся к порубежью Малой Азии, Северной Сирии и Северной Месопотамии» (там же, стр. 32). Отметим, что «в XXIV–XXIII вв. до н. э. в надписи Саргона I Аккадского вместе с городом Эбла упоминается и город Арман (Арманум). При его внуке Нарамсине (2238–2202 гг. до и. э.) территория Аккада распространялась от Персидского залива до Армянского нагорья, где его войска столкнулись с войсками царя страны Армани Мадакинан, указанном в надписи известной под названием «Нарамсин и его враги» на старохеттском языке. «Нур... Уваруваш, царь страны города Амурри, Тишш(е)нкин, царь страны города Параши... Мадакинан, царь страны города Армани, Исчипп(ун)... Теш(ин), Ур-Ларкин», (В. Василян, «От мифов до Бюракана», Ереван, 1985, стр. 142). Так же в клинописи из Каппадокии конца III – начала II тысячелетия до н. э., в которой Haj и Урми упоминаются параллельно: «Эти два сосуда для рынка урумейцев... окно изготовил сын Наji» (там же, стр. 145). «Из тех традиций, которые так или иначе могли взаимодействовать с дописьменной армянской, следует в этой связи выделить древнесемитские». (Вяч. Иванов, «Хронологические слои в древнеармянском и гимн Ва(х)агну», ИФЖ, 4, 1983, Ереван, стр. 34).
Весьма вероятно, что период армяно-лувийских и армяно-северокавказских связей мог быть приурочен к той области, с которой соотносятся эти этнонимы (середина III тыс. до н. э. – В. X.)