Но роковой момент настал. Переглянувшись, первородные объединили свои сокрушительные возможности для уничтожительного удара. Совместный взмах оружием ознаменовал сбор силы. Общий радиус энергетики был невообразим. Грандиозность происходящего плавила пространство.
Вперед проследовало явление двух природ ‑ примитивного животного и мира «павшего бога». Направив свой трезубец в сторону Дэмо, первородный тотчас принял переходящую энергию своих собратьев, которая сиюсекундно опустошила и ослабила «черпающих кромешную тьму». Рогатому выпала доля нанесения карающего удара. Его сильно трясло от возросшей мощи трезубца. Юноша не питал иллюзий по поводу своего выживания. Именно этому чёрному первородному выпала честь сыграть роль палача, так как он ближе всего подходил по «сути-вскрытия» к почившему Циаксару. Всякая тёмная энергия имела основной сосуд, который составлял сущность первичных носителей. Это определяло столбовую принадлежность чёрной породы.
Творящее начало чаши мрака имело и смежные оттенки виденья природы бытия. Как раз различия и отражались в семи «чёрных этносах». Крупнорогому предстояло наложить вскрывающую печать и вобрать в себя творящий мрак. В это время плиамский парень, словно по волшебству, читал открытую для него книгу: «толкование сегментов пустоты, подчинённой воли богоподобных тьмы» – существовавших и творящих трактовку манипуляции во Вселенной. Бешеная энергия шести первородных направлялась на уничтожение выжившего загадочным образом сына маленькой планеты. Но случилось то же самое, что и с Циаксаром.
Дэмо открыл глаза. Вокруг царила полная разруха. Даже никаких напоминаний об арене вообще не осталось. Все чистопородные лежали без сознания, напоминая недавно поверженного сына Адвирга. Очерневший сердцем разжал кулак и посмотрел на родной кусочек статуэтки Шио. С высоты своего нового миропонимания он начинал чувствовать оттенки толкования мглы. Его творящий нутро мрак помогал осознать роковые моменты его жизни. Всё начинало проясняться… Именно эта хрупкая половинка оградила его от смерти. И всё-таки сущность этого абсолютно иного толкования «образующих штрихов» при сочинении окружающего мира выжившему плиамцу принять не удавалось, тем более после двойной безнадёжной ситуации верной гибели. Потихоньку противоположные лоскутные откровения безупречного добра выстраивали неподдающиеся исправлению пустоты для злого начала. Чистая и откровенная любовь, творящая целые Вселенные, родившаяся в день знакомства Лики и Дэмо, проявила свойства жертвенности и помогла юноше выжить. Обретший «таинственный очерк» уже многое понимал и мог видеть течение всеобъемлющего беспристрастного секрета правды.
Не мешкая ни вероятной секунды, он успел отрубить головы четырём первородным. А сильно ошарашенный Рогатый в порывах отчаянья, ползком успел отбить только три яростных удара. Выполняющего роль палача Дэмо захлёстывала ненависть. Его глаза были темнее ночи, сиреневый взор доброты Плиама погас. Вонзив меч в создание, издающее тусклое горение, и, взметнувшись ввысь, беспощадно мстящий плиамец раскрутил мерзкую тварь в небе и обрушил его бездыханное тело на поверхность своей выжженной и истерзанной планеты.
С высоты птичьего полёта юноша обнаружил последнего гада-гостя ‑ поглотителя плоти. Азарт переполнял «свирепо воздающего», тьма свидетельствовала схождению хохота с языка его. Улыбающемуся молодому плиамцу нравилось быть охотником, предвкушая лёгкую расправу над бледнокожим созданием, которое было очень дезориентированно, подобно настоящему ястребу, он бросился на первородного. Успев отскочить, клыкастый резко обернулся в сторону Дэмо, оскалив свою злобную натуру, но в той стороне уже никого не было. Смерть остервенелым сиреневым взглядом жадно дышала в спину любителю полакомиться плотью. В одно мгновенье уцелевший плиамец отсёк голову стоявшему на одном колене первородному…
«Вобравшему тьму» очень нравилось быть всемогущим богом, заставлять трепетать сердца таких могущественных чистопородных и вершить судьбы тех, кто сотворил начало начал. Понимая, что их грандиозная чёрная «печать-вскрытия» не может быть уничтожена и что она будет искать новые сосуды или же иные формы для воплощения своей сути, в мгновенье ока, настраивая под себя клавир непроглядного мрака, «перевоплотившийся» начал отрывать трофейные куски от доспехов поверженных «прасуществ».
Каждый предмет от шести доспехов первородных соединялся с одним куском лат Циаксара. Сделав из этих двух вещей кольца для своего «сегмента мыслеобразного отражения пустоты» и сути одного из шести первородных, заточая туда их доступ к мгле. После сотворения шести колец ‑ цилиндрических прообразов силы – он надел их на пальцы. Сумрак стал его дверью к прочтению безумной истины. Он вкушал саморождение Вселенной, осознавая изюминку сути «чёрной жизни». В этот момент плиамец превратился в существо, которого ещё никогда не было. Это было первое и предпоследнее явление, которое по своему рождению было «белым», но стало «чернее чёрного». Произошло рождение чего-то нового. До этого ни одно злое создание тёмного мира не могло даже помыслить о том, что чувствовал Дэмо. Он мог даровать вседозволеность…