Поэтому Сталин решил отправиться на конференцию поездом. Предстояло проехать по разрушенным городам Советского Союза и Европы и воочию увидеть последствия самой жестокой войны человечества. За безопасность поездки отвечал Берия, который уже в начале июля докладывал Сталину: «Подготовлен специальный литерный поезд с американским тепловозом «ДА», полученным по ленд-лизу. До самого Берлина он проследует по широкой "русской" колее 1524 мм, используя главную линию снабжения 1-го и 2-го Белорусских фронтов, которая перешивалась на нашу колею по мере продвижения армии на запад. На маршруте длиной в 1923 километра, обеспечивать безопасность будут 17 тысяч солдат и офицеров войск НКВД, 1515 человек оперативного состава. На каждом километре железнодорожного пути от 6 до 15 человек охраны. По линии следования будут курсировать восемь бронепоездов войск НКВД. Для Молотова подготовлено двухэтажное здание в 11 комнат. Для делегации 55 вилл, в том числе 8 особняков в пригороде Потсдама Бабельсберге».
Встреча лидеров стран-победительниц должна была проходить во дворце Цецилиенхоф в Потсдаме, городе, находящемся в двадцати километрах к юго-западу от Берлина. Из 176 имеющихся во дворце комнат капитально отремонтировали 37, включая конференц-зал с тремя отдельными входами. Помещения для советской делегации были отделаны в белые тона, апартаменты американцев оказались голубыми, англичан — розовыми. Поблизости от дворца в Новом саду Потсдама высадили около 10 тысяч различных цветов и разбили под них клумбы.
Сталин прибыл в Потсдам 17-го июля с опозданием на два дня, конференция была согласована на 16-е число. На вокзале в Берлине нашу делегацию встретил главнокомандующий группой советских оккупационных войск в Германии маршал СССР Жуков. Он повез генералиссимуса по разбитому в дребезги Берлину, чтобы Верховный Главнокомандующий ВС СССР лично убедился в том, сколько сил и жизней было отдано в сражении за столицу Рейха. По маршруту следования, Жуков комментировал ход прошедших сражений. Город лежал в руинах, а на рейхстаге развивалось знамя СССР. Это могло впечатлить любого, кто впервые видел последствия битвы. Но вид поверженного Берлина только поднял настроение Сталину.
— Перегруппированы ли наши войска на случай обороны? — поинтересовался он у Жукова, — и какие сведения дает разведка о перемещениях англо-американских войск?
— Войска перегруппированы, товарищ Сталин! — докладывал Жуков, — сведения разведки мне приносят ежедневно. Никаких подозрительных маневров ни американцы, ни англичане не предпринимают!
— Не прекращайте этой работы, товарищ Жуков, — рекомендовал Сталин, — наше союзничество с США и Великобританией закончено! Теперь от них можно ожидать чего угодно. По имеющимся данным новый президент Трумэн и его коллега Черчилль считают, что мы стали для них опасны!
— Мы действительно обрели на сегодняшний день колоссальную пробивную силу, товарищ Сталин, — резюмировал Жуков, — и если будет Ваш приказ, мы за неделю сможем разгромить англо-американские силы и утопить их остатки в океане!
— Этого пока не требуется, товарищ Жуков! — остепенил его Сталин, — но, как поется в песне, наш бронепоезд должен стоять на запасном пути!
Трумэн выехал в Европу специальным поездом из Вашингтона до Ньюпорта. Здесь он пересел на борт крейсера «Огаста», взявшего курс через Атлантику на Антверпен. Вместе с Трумэном на борту корабля находились государственный секретарь Бирнс, назначенный вместо Стеттинниса за две недели до конференции и адмирал Леги. 15 июля «Огаста» прибыл в Антверпен. После нескольких часов полета самолет президента приземлился на берлинском аэродроме Гатов, откуда Трумэн направился в свою резиденцию в Бабельсберг. Черчилль накануне предстоявшей встречи отдыхал во Франции на курорте Андай, близ испанской границы, и прибыл в Потсдам в тот же день.