— На этой конференции Сталин выполнит обещание об объявлении войны Японии, — утверждал Трумэн, — он уже сказал мне об этом на неформальной встрече.
— Тогда лучше пока не говорить ему о бомбе, — советовал Черчилль.
— Но я не имел в виду, что мы завтра же начнем бомбить СССР, — оправдывался Трумэн, — я предположил это чисто гипотетически.
— А каким самолетом Вы собираетесь бомбить Советы чисто практически? — с улыбкой поинтересовался Трумэн.
— Наши Б-29 «летающие крепости» сувеличенной бомбовой нагрузкой способны подниматься на 11–12 тысяч метров, — уверенно заявил Трумэн, — и на такой высоте недосягаемы для советских ПВО!
— Я думаю, что мы опоздали с операцией «Немыслимое» навсегда, — спокойно отреагировал Черчилль, — еще недавно мне казалось, что такое возможно, но теперь окончательно понимаю всю глупость моего предложения!
— Мне генерал Маршалл тоже говорил об этом, — согласился Трумэн, — но я не имею в виду настоящий момент, а планирую будущее! Понимаю, чтобы изготовить необходимое количество бомб, потребуется время. И все-таки нужно припугнуть Сталина, чтобы знал, кто в мире хозяин!
— Лучше всего сказать о бомбе невзначай, — советовал Черчилль, — как бы мимоходом, когда Сталин будет отвлечён своими мыслями!
Это произошло на перерыве между заседания следующего дня. На проведенных ранее конференциях лидеры трех стран не вели кулуарных разговоров, а здесь в Потсдаме, аллеи Нового сада располагали к прогулкам. Трумэн предложил Сталину и Черчиллю пройтись по саду и вскоре все трое беседовали на отвлеченные темы, медленно шагая по аллее. Тема была больше чем отвлеченная от политики, обсуждали погоду в Германии.
— У нас в Соединенных Штатах, — заметил невзначай Трумэн, пристально глядя на генералиссимуса, — создано новое оружие необыкновенной разрушительной силы!
— Создать или испытать немецкое, две большие разницы, — с улыбкой спокойно отреагировал Сталин, — у нас у русских есть хорошая поговорка: подковать чужого коня, не значит считать его собственным! …Научный прогресс не стоит на месте, и я думаю, что главным направлением науки все-таки будут полеты в космос и на Луну! Немцы достигли здесь огромного успеха, создавая «ФАУ», способные после небольшого усовершенствования, выходить на орбиту Земли! Мне уже докладывали об этом наши конструкторы. Пройдут не больше десяти лет, и мы станем свидетелями полета на Луну космических аппаратов. Я бы предложил разделить ее территорию на четыре зоны, как Германию. Это нужно сделать для того, чтобы у США, Великобритании и Франции к нам не было претензий, когда наша космическая ракета будет впервые запущена на Луну. Что Вы на это можете сказать, господин Трумэн?
Тот вновь растерялся, он даже не предполагал, что Сталин не только не испугается, но и скажет правду — в Аламогордо испытана немецкая бомба. Теперь это слышал и Черчилль, которому придется долго объяснять, почему США не поставили его в известность о трофеях? Кроме того, генералиссимус прозрачно намекнул, что захваченные советской разведкой специалисты, расчеты и разработки по немецким баллистическим ракетам «ФАУ» позволят в ближайшем будущем иметь их на вооружении советских ПВО. Если такое произойдет, то «летающие крепости» сатомными бомбами будут сбиты этими ракетами уже на подлете к границам СССР. Получается так, что атомного преимущества у США нет! Черчилль смотрел на Трумэна и молча ожидал его ответа.
— Что Вы такое говорите, генералиссимус? — тоном проштрафившегося школьника спросил Трумэн, — какая Луна?
— Она одна и у нас и у вас, — с ухмылкой отвечал Сталин, — и небо и планета одна на всех… и жизнь! Я смотрю, Вы не готовы обсуждать этот вопрос о разделе поверхности Луны. Тогда давайте отложим его до лучших времен. Чтобы не возвращаться к этой теме, хотелось бы, отметить лишний раз, что ядерное оружие может уничтожить весь мир, а нам он без СССР не нужен! Предлагаю продолжить работу конференции в обычном режиме и дружественном тоне.
Спустя полчаса конференция продолжила свою работу. Ее участники во второй раз заметили очередное изменение манеры поведения Трумэна и его настроение. Теперь это был всё тот же Трумэн, которому еще не сообщали об испытаниях в Аламогордо. Он часто терялся и был рассеянным, и лишь иногда показывал «испуганного во время дневной спячки филина». Черчилль с обидой смотрел на президента США и взглядом укорял его за не откровенность, проявленную в сотрудничестве по созданию атомной бомбы. Трумэн понимал это и отводил в сторону глаза, чтобы не смотреть на Черчилля.