Но уже на прошлогодней встрече в Квебеке Рузвельт занял более жесткую позицию. Президент прислушался к мнению своего генерала Маршалла, считавшего высадку союзнических войск на севере и юге Франции приоритетной, и заявил, что необходимо концентрировать войска для десанта через Ла-Манш.
— Но позвольте, сэр, — возразил ему Черчилль, — Вы же сами согласились с предложенной мною стратегией «не пускать советские войска в Европу».
— Видите ли, друг мой, — парировал Рузвельт, — ситуация на советско-германском фронте может резко измениться в ближайшее время после разгрома танковых армий Вермахта на Курской дуге. По состоянию на сегодняшний день, немцев там без сомнений русские разобьют, и я в первую очередь озабочен Вашей стратегией «не пускать советские войска в Европу».
— Поэтому нужно быстрее оккупировать Румынию и выйти на Дунайскую равнину, чтобы преградить путь советским войскам в Европу, — раздраженно взвизгнул Черчилль.
— Не стоит выдавать желаемое за действительность, — вздохнул Рузвельт, — только сегодня закончилась операция «Хаски», которую планировали провести за неделю. Немцы выбиты с острова Сицилия, но какой ценой? Пять недель по времени! Сколько его понадобится, чтобы Италию полностью освободить от гитлеровских полчищ? Ведь это ваши прогнозы, что англо-американские войска будут в Риме в ближайшие несколько недель, а еще слова: «Кто владеет Римом, тот владеет Италией!» А до Рима еще нужно дойти, друг мой! Гитлер так просто не отдаст нам «итальянский сапог»! Пока войска не выйдут к северным границам Италии, нет хода на Балканы!
— Всё это так, — нервно ответил Черчилль, — но наступление на Рим начнется со дня на день, и мы успеем выйти через Балканы к границам СССР раньше советских войск…
— Я сомневаюсь в этом, — протестовал Рузвельт, — не успеете глазом моргнуть, как Советы освободят свою территорию от войск Вермахта. Это стратегия и я уже вижу, что так и будет!
— И что же тогда? — злился Черчилль, — мы не сможем противостоять СССР и пустим его войска в Европу?
— Придется, друг мой! — рассуждал Рузвельт, — как Вы себе представляете выход наших войск к границам СССР, если части Красной Армии окажутся там раньше наших? Объявим СССР войну и приступим к боевым действиям в их тылу? Поэтому, я согласен с генералом Маршаллом, что нужно открывать второй фронт, обещанный нами Сталину и высаживаться на севере и юге Франции. Иначе Красная Армия, разгромив Германию, без нас оккупируют Францию!
— Выходит, что наступление на Рим придется откладывать? — удивился возмущенно Черчилль.
— Зачем? — спокойно вопрошал Рузвельт, — продолжаем наступать, как и запланировали, но теми силами, которые там имеются у нас на сегодняшний день. Я понимаю, Вас устраивает, что американцы сейчас в Средиземном море решают проблему охраны пути английских торговых судов в Индию, но нужно думать о будущем Европы! Что касается русских, то мы у них в долгу, Советский Союз несет основную нагрузку в этой войне, и мне уже понятно, что он и в одиночку свернет голову фашизму. Пора нашим войскам десантироваться во Франции и как можно скорее двигаться к Берлину, промедление чревато потерей Европы для нас! Ваша первоначальная стратегия, предусматривающая взаимоуничтожение СССР и Германии в ходе войны, потерпела крах!
К концу встречи Черчилль понял, что теряет статус равного партнера в антигитлеровской коалиции, уступая возрастающей роли СССР. Выходило, что с мнением Сталина, которого Черчилль прозвал «дядюшкой Джо», придется считаться, несмотря на уверенность, что СССР не имеет возможности заниматься созданием атомной бомбы. Перспектива обладания новым супероружием уже становилась главным аргументом в политике. Поэтому Черчиллю нужно было на предстоящей встрече с Рузвельтом обсудить вопрос об эффективном сотрудничестве по созданию атомной бомбы, как первоочередной задачи. Имея супероружие, остановить русских можно в любой выгодный для США и Великобритании момент. Черчилль не скрывал антипатии к Сталину и на каждой двухсторонней встрече, старался настроить против него Рузвельта.