Затем мелькнули и исчезли какие-то незнакомые нерусские лица, автолеты, виноград, дом с прозрачными стенами и потолком, и все слилось в сверкающую карусель, где ничего нельзя было разобрать. Последним было ощущение, что его держат за ноги. Сергей висел вниз головой, совершенно голый и мокрый, и кричал. Он отлично помнил, что родился уже давно, и в то же время не мог избавиться от чувства, будто это случилось только что.
Внезапно все исчезло. Сергей стоял в темной комнате биостанции и держал в руках брюки. Наплыв видений продолжался не более секунды.
Голова его кружилась, в ушах трепетал далекий звон. Все мышцы тела странно напряглись, словно сведенные несильной судорогой.
— Эри! Эрик!
Звуки слов утонули в черной тишине помещения. Ответа не было. Сергей снова позвал Эрика. Молчание. Он медленно натянул одежду негнущимися пальцами и осторожно ступил вперед.
— Эрик!
Порыв прохладного ветра ворвался в открытую дверь. Сергей вышел из дому. Ночь была глухой, темной, остро пахло сыростью, в лужах валялись яркие звезды.
— Эрик!
Сергей сделал несколько шагов вперед. Как-то незаметно он почувствовал себя совсем хорошо. Напряжение спало, стало очень легко. Он глубоко дышал, посвистывая носом. Он удивился легкости своего тела: оно, казалось, ничего не весило. Он заторопился к карьеру. И странное дело, он не испытывал никакого волнения. Собственные ощущения очень сильно занимали его. Он не мог сосредоточенно думать о том, что случилось с Эриком. Его отвлекала то удивительная свобода собственного тела, то присутствие необыкновенной силы в руках, ногах, груди — во всем теле.
Спустившись по тропинке вниз, он на несколько секунд застыл в неподвижности. Даже в густой тьме южной ночи он различил, что котлован исчез. На его месте неясно белела какая-то масса, напоминавшая волны застывшего дыма. Сначала Сергей подумал, что выпал снег. В августе? Потом он решил, что произошло землетрясение и вспучило почву. Но гора, возвышавшаяся перед ним, мало напоминала внезапный выброс. Это было скорее облако, опустившееся на землю. Под его матовой поверхностью горел слабый холодный свет. Странный аромат наполнял воздух…
Биотоза?!
Сергей бросился вперед, ощупывая прохладные, скользкие изгибы полимера.
— Эрик! Эрик!
Он побежал вдоль границ биотозы, вышвыривая из луж грязь и звезды. В одном месте, где масса полимера немного отступала от края котлована, образуя черную щель, ему послышался легкий стон. Сергей скользнул вниз и, разгребая вязкую массу, протиснулся в глубину. Там он нащупал голову и плечи Эрика, лежавшего на продолговатом ящике. Сергей медленно выволок друга из-под липкой тяжести полимера. Он с удивлением заметил про себя, как легко ему удается преодолеть вязкое сопротивление биомассы.
Эрик не шевелился. Очевидно, он давно был без сознания. Сергей взвалил его безжизненное тело на плечи и зашагал к станции.
Ярко освещенная голова Эрика с ввалившимися щеками и закрытыми глазами повергла Сергея в ужас. Он поправил подушку и положил руки Эрика поверх одеяла.
Внезапно он ощутил странную слабость, комната поплыла перед его глазами, и он должен был присесть, чтоб не упасть. Ему было очень плохо. Передохнув минуты две, он большим усилием воли заставил себя встать и вышел в соседнюю комнату. Там ему стало немного легче.
Шприц и медикаменты лежали в холодильнике. Сергей включил химический стерилизатор и через несколько минут вошел в комнату Эрика со всем необходимым для укола. Эрдман лежал так же недвижимо, мертвенно-спокойно, как раньше.
Сергей обнажил правую руку друга, смочил спиртом внутренний сгиб локтя и сделал укол в вену. И сразу почувствовал резкую боль в своей правой руке. Он отложил шприц в сторону и закатал рукав. На белой коже появилось темное пятнышко, из него просочилась маленькая капелька крови. Сергей рассматривал ее с недоумением и страхом. Что бы это значило? Ведь укол был сделан Эрику? Почему же он тоже чувствовал боль?
Слабость вновь охватила его. Казалось, на миг он провалился в темную яму. Цепляясь за стенки, Сергей вышел во двор станции…
Глава II
Карабичев был человеком совсем другого склада, чем полагал односторонний и пристрастный в оценках людей и их поступков Сергей. Его ясный ум не блуждал в потемках ассоциаций, отыскивая таинственные свойства вещей. Он видел явления такими, какими они были на самом деле. И никто в мире не мог бы заставить его думать о причинах и следствиях, которых он реально не ощущал.