— Очень простые планы. Я пропылесошу, постираю белье, а вечером поезду к родителям, у нас обязательная ежемесячная встреча в верхах. А у тебя какие планы?
— Ну, я буду носить таз с бельем, подавать прищепки, вытряхивать пылесос и, раз ты не плевалась от моего завтрака, готовить обед. А вечером повезу тебя к родителям.
— Эй, договаривай! Ты пытаешься скрыть, сколько раз ты влезешь мне в трусы в перерывах между поварешкой и пылесосом?
— А сколько бы ты хотела? В идеале я бы там и остался, у тебя в трусах. Но сложно одновременно заставлять тебя лезть на стену от удовольствия и развешивать белье, да? Мне сейчас так сытно и лениво, что даже лень тебя уговаривать.
— Тебе даже лень приставать ко мне, как я погляжу. Мы лежим уже двадцать минут, а ты до сих пор не внутри? Удивительное рядом!
Мы посмеялись еще минут пятнадцать, а потом я все-таки решила побороть лень и взяться за уборку. Я выползла из кровати и попыталась поправить это жалкое бордовое недоразумение, которое Лилька сочла халатом.
— Вера, а где ты его взяла, этот халатик?
— Сестра подарила, а что?
— Я так и знал, что ты не сама его купила. Это мой любимый предмет твоего гардероба, ты знаешь об этом? Мы поедем в магазин и обновим твой парк халатов. Я куплю тебе самые короткие и самые кружевные, ладно? Все равно мне не удастся уговорить тебя ходить голой, так пусть это будут халатики.
Я показала ему язык и пошла в кладовку за пылесосом.
***
Это был медленный и ленивый день, залитый солнцем и медом. Я плыла вдоль этого дня, и мне даже лень было грести. И все, что неторопливо случалось в этот день, было приятным. Даже уборка. Даже пересоленный обед. И уж конечно секс. Солнце, меня гипнотизировало солнце. И гипноз ушел вместе с ним. Солнце закатилось. Наступило время ехать к родителям.
— Влад, я прекрасно доеду сама. Какого черта?
— Я тебя отвезу. Мне не трудно, мне хочется. Что ты раздуваешь из мухи слона? Я не собираюсь переться туда вместе с тобой и просить твоей руки. Пока, — и он улыбнулся, как бы переводя все в шутку.
— Влад, я не понимаю, зачем это нужно!
— Вера, я хочу побыть с тобой еще полчаса, что тут непонятного? А пока ты будешь там, я съезжу домой переодеться. Все очень миленько складывается. Давай, обувайся, теряем время.
— Ты такая зануда, Каминский! И идеи твои… — я еще бубнила, но на самом деле уже сдалась.
Мы спустились вниз и вышли на крыльцо. Ветер сбивал с ног. Влад обнял меня, заслоняя от ветра и сказал:
— Поехали, я хотя бы буду знать, что тебя не унесет ветром!
И тут сквозь ветер до моих ушей донесся стук каблуков. Цок-цок. К крыльцу очень быстро двигалась девушка в блестящем плаще. Она подошла поближе и я ее узнала. Красавица Жюли. Что она здесь делает?
— Влад! — почти крикнула она, — Каа!
Влад приподнял бровь и вопросительно уставился на нее:
— Жюли?
— Эй, Каминский, кто это с тобой? Неужели ты тоже трахаешься с этой шлюхой, а, Каа?
— Что? — Влад был удивлен, и я, честно говоря, тоже удивилась. Жюли сверкала глазами и продолжала кричать:
— Я говорю, твою драгоценную Веру имеет пол Энска, дорогой мой! Программисты, актеры, даже твоя старая подружка Ли — никто не уйдет обиженным, ты знаешь об этом?
— Что ты несешь? Ты что, пьяная, Юля? — Влад сжал кулаки и сузил глаза. Ничем хорошим это не кончится.
— Я несу? Я правду говорю, Владочка! Стоило нам поругаться из-за ерунды, как ты быстренько прыгнул в койку к этой прошмандовке, а ведь ты любишь меня, признай это! Ты трахаешь ее мне назло? Ладно, забудем об этом. Я готова все вернуть. Я хранила тебе верность, между прочим. Я люблю тебя, ты любишь меня, а эта… женщина может быть свободна и убрать свои руки от моего парня!
Что?
— Заткнись ради бога, Жуля! Что это за бред?
— Это правда! Ты меня любишь, ты со мной встречался два года! А потом мы поругались из-за ерунды, из-за гитары, будь она неладна! Ну, прости меня, а я прощу тебя! Я люблю тебя, Влад!
Вот как? Два года?
— Я никогда не встречался с тобой, Юля. Я и спал-то с тобой два раза по пьяни. Что ты несешь? Чего тебе надо?
— Тебя! И я тебя получу, а эту лярву я уничтожу! Уничтожу тебя, тварь! Это мой мужчина, не твой! Он тебе не нужен, ты его не любишь, отойди в сторону, ты, ведьма траханная!
Я сложила руки на груди и уставилась на нее самым презрительным взглядом, на какой только способен мой актерский дар:
— Пошла к черту! Не устраивай цирк, уходи!
— Он тебе не нужен, сука! Скажи ему, скажи! Что ты встречаешься с Таиром, что ты спишь с Ли! Скажи, он же не знает? — и повернулась к Владу, — Посмотри на нее Влад! Она — не Криса! Она даже не похожа! Она просто мелкая брюнетистая стерва, которая наловчилась творить чудеса в койке! Она не нужна тебе, а ты не нужен ей! Ты нужен мне! Я люблю тебя!
— Закрой свой рот, или я тебе его закрою! Пошла к едрене матери, ты, психованная!
— Она тебя приворожила! Подпоила! Очнись, Каминский! Ты смешон! Она гуляет от тебя направо и налево! Будь уже честен с самим собой! ОНА — НЕ КРИСТИНА!
Черт, я — не Кристина. Это правда. Как минимум это — правда. Что еще правда?
— Закрой свой рот и не смей поганить ее имя! Ты мне не нужна, катись к едрене матери, Жюли! Ты права только в одном. Она — не Кристина. Она — Вероника, и я ее люблю. А теперь пошла в задницу, идиотка!
— Сдохни, сука! — заорала Жюли и выбросила вперед руку. В кулаке у нее сверкнуло стекло, и какая-то жидкость плеснулась из него.
Кислота. Я подумала это очень отстраненно. Кислота. Мне в лицо летит кислота. Я ослепну. Она меня изуродует.
Как в замедленной сьемке, сверкая в свете подъездного фонаря, тяжелые капли проделали последние сантиметры до меня…
Перед моим лицом появляется из ниоткуда рука Влада...
Крик!
Я кричу.
Влад кричит.
Жюли орет и вырывается из рук какого-то парня, который неведомо как появился возле нее.
Я слышу отвратительный химический запах. Я почти теряю сознание от ужаса.
— Куртку сними и вытирай руку! Быстро! — кричит парень, удерживая брыкающуюся Жюли.
Это выводит меня из ступора — я бросаюсь к Владу, который судорожно стаскивает с себя куртку и начинаю помогать ему. Рука у него выглядит не лучшим образом. Он шипит от боли, когда я пытаюсь стереть кислоту с его руки.
— Лужа! Вода! Скорее! — продолжает командовать парень, и, похоже, он знает что делает.
Я хватаю Влада за локоть и со всей силы толкаю на землю, заталкивая его пострадавшую конечность в глубокую лужу. Влад шипит и кривится. Я поливаю его обожженную кожу грязной водой и поскуливаю.
— Украшения снять! Вера, в скорую звони! Ты угомонишься или нет, дура конченая? — кричит парень и бьет Жули по лицу. Раз! Пощечина. Еще раз! — Всё, остынь, идиотка!
Жюли падает на колени, закрывает лицо руками и начинает рыдать. Выть. Я набираю сто двенадцать:
— Девушка! Ожог кислотой! Шильмана пять! Быстрее, пожалуйста!
— Вера, — очень тихо говорит Влад, — ты цела?
— Тихо, тихо, всё будет хорошо, сейчас скорая приедет, тихо мой дорогой, тихо, всё… — бормочу я, пытаюсь обнять его, заслонить от ветра, взять себе его боль.
— Вероника, ты в порядке? — снова шепчет он.
— Всё пройдет, любимый, всё сейчас пройдет, шрамы украшают мужчину, все будет хорошо… — уговариваю я его и себя.
— Повтори, — улыбается он. Он улыбается? О, черт!
— Всё будет хорошо… — лепечу я.
— Повтори! — его голос крепнет, он прижимает меня к себе целой рукой, и я чувствую, какие холодные и жесткие у него пальцы.
— Да что ж такое! Да что ж тебе с первого раза ничего не понятно, а? Ну да, да, я люблю тебя, жить без тебя не могу, доволен?
— Да, — говорит Влад и целует меня. Целует, как будто хочет задушить. И я целую его, куда мне теперь деваться?
Наконец, он отрывается от моих губ:
— Эй, Жулька! — кричит Влад, — спасибо тебе, идиотка!
И целует мое заплаканное лицо. Я закрываю глаза. Меня трясет. Я прижимаюсь сильнее. Я боюсь открыть глаза. А когда все-таки открываю, то снова вижу его лицо. Лицо человека, который что-то знает и которому хорошо. Очень странное лицо. Лицо мужчины, которого я… люблю.