Реверс:
Скорая освещает двор синими всполохами. Грузная докторица средних лет с кудахтаньем обрабатывает руку Влада Каминского. Молоденькая фельдшерица делает укол успокоительного Юлии Добкиной. Василий Сибирцев закуривает, стоя чуть в стороне. Вероника Романова чувствует, как Влад стискивает ее ладонь и тоже сжимает пальцы.
— Вась, спасибо тебе. Как ты здесь оказался-то? — спрашивает Вероника.
— Да не за что, Верочка, не за что. Чисто случайно оказался, — врет Василий.
— Спасибо, правда, большое тебе спасибо! Я пожал бы твою руку, но …— Каминский кивает на свою пострадавшую конечность.
— Да ладно, благодарности приняты. Ментов-то будем вызывать?
— Нет, — негромко говорит Вероника, — не будем. Черт с ней. Да, Каминский?
— Каминский? Кто это? — и лицо Каминского снова озаряет улыбка.
— Вот сейчас самое время, да? — кривится Вероника, но не отстраняется, когда он обнимает ее за талию.
— С сегодняшнего дня всегда самое время, Вера моя, — негромко произносит он, глядя в ее красное от смущения лицо.
— Да стойте вы смирно, пострадавший! Еще мне тут зажиманцев не хватает! А вы, барышня, отойдите в сторону! Вот уж люди!
Вероника отходит и закуривает. Ветер треплет волосы и куртки, швыряет охапками желтые листья. Вероника Романова больше любит весну. Осень иронично улыбается — люби, люби, девочка...
Эпилог
Таир
— Ну и короче эта девка плеснула в Веру кислотой.
Я дернулся так, что Васька тут же вскинул руки:
— Не-не, не попала. Попала музыканту на руку, он ее заслонил. Я тогда эту девку притыреную схватил, а она рвется, сучка, лягается, орет, как бешенная. А эти два голубя стоят глазами хлопают, у него куртка к коже прикипает, а они стоят! Я как заору тогда, мол, куртку снимай и граблю в луже мой, быстро, нах! Ну и они очнулись конечно. Потом скорая, все дела. Его в больницу повезли, пострадала пакша у него малёхо. Вера с ним поехала, конечно. А ментов для этой дуры конченой они не стали вызывать, пожалели. А зря, ей бы не повредило потусить в обезьяннике. Такая красивущая девка, а такая грандиозная дура, ну ты представляешь?
— Представляю. Это Юля-врачиха была. Бывшая музыкантова баба, если не трандит, конечно. Ну а потом что?
— Ну что? Этой Юле укольчик вкололи, она на лавку села и отъехала. Я не стал на нее любоваться, сел в тачку и к тебе поехал. Вот и всё.
— Не, Вась, ты мне объясни, нахера ты-то туда поехал, а?
— Да не знаю я! Я просто… Посмотрел на тебя и так мне тоскливо стало… Прям вот взял бы ее за шкварник и потолок носом в то, что она с тобой творит. Ну, не мог я усидеть, хотелось как-то тебе помочь, брат. Ты же знаешь, я не могу сидеть на жопе ровно, когда моего друга какая-то телка…
— Фильтруй, Вась, — предупредил я поток гадостей, уже рвущийся с его языка.
— Да ладно! Не буду, чё. Не знаю я, нахера я туда ездил. Судьба такая, — Васька состроил демоническую рожу.
— Ну, ты уж постарайся больше не ездить, лады? И, я надеюсь, ты ей ничего не вякнул?
— Я был супермен, брат! Такой невидимый герой, что ты. Сказал, что чисто случайно там оказался. Вроде она поверила.
— Слышишь… А она с ним?... Ну, как ты считаешь? — и я поглядел на Ваську, надеясь, что моя отчаянная надежда на чудо не особенно бросается в глаза.
Васька опустил глаза:
— Да в жопе ты, Птичка, что уж. Она чуть из шкуры не выпрыгнула, когда всё случилось. А у него такая рожа была довольная, будто не кожа с руки слезла, а лимон выиграл. И она, прости за подробности, так к нему тулилась, так краснела, так лопотала что-то, что… Ну короче! Ты действительно в жопе, Таир. Имей мужество на это забить.
— Брат, я обязательно забью. Только не представляю, как. Пока не представляю…
Васька поглядел на меня хитро и предложил:
— Знаю супер-средство! Ты не любишь клубы, ну так поехали сразу в сауну! И таких телок вызовем, что закачаешься! Давай, минет с проглотом — отличное средство от тоски, брат!
— А давай, Вась! Гори оно огнем!
***
Воскресенье почти закончилось, прошел бодун после субботней сауны, поджили ссадины на кулаках, перестало невыносимо хотеться водки. Завтра на работу. Завтра снова видеть ее. Как-то себя с ней вести. Делать красивую мину при хреновой игре. Господи, только не это!
Я сидел и тупо пялился в экран ноутбука. Веселая сиськастая эльфийка на баннере предлагала мне поиграть. Призрак Сереги Мойдодыра с маленьким, истошно орущим дедлайном на руках, сурово хмурил брови и предлагал мне поработать. Мне не хотелось ни того, ни другого. Для имитации деятельности я проверил почту. И даже прочел одно письмо. Интересное письмо.
***
А потом наступил понедельник. Я обматерил Коробочку, который вечно паркуется, как мудак, притулился на свое место и заглушил мотор. Посидел минуту, собираясь с мыслями и силами. Вышел из машины, закурил. Медленно побрел к крыльцу. И чуть не подпрыгнул от громкого звука: сигнал раздался прямо у меня под задницей. Я развернулся, готовый обматерить этого сигнальщика, и замер, захлопнув пасть. Сигналила Ника. Она примостилась на свое место и выскочила из машины:
— Таир, привет!
— Привет, — я все-таки улыбнулся.
— Послушай, мне кажется, нам нужно поговорить с тобой. Давай сходим вечером в «Субмарину» и поговорим, ладно?
— Ладно.
— А пока сделаем вид, что ничего не случилось. Хорошо? Ребятам в конторе совсем не обязательно знать, что происходит, да?
— Да.
Вот я идиот. Идиот-эхо.
Она улыбнулась и быстро пошла в контору. Я пошел следом, достал сигарету и выкурил ее на крыльце. Ну же, соберись, Таир, будь мужиком! Пошел работать!
***
Я закоммитился и вопросительно глянул на Нику. Она кивнула и тоже захлопнула ноутбук. Почти не разговаривая, мы добрели до «Субмарины» и сели в самом дальнем углу. Аллочка принесла нам по бокалу безалкогольного пива, и я сильно пожалел, что оно именно безалкогольное, очень хотелось выпить для храбрости.
— Таир, — начала Ника, — я хочу извиниться перед тобой. Мое поведение в пятницу было не айс, даже можно сказать полное дерьмо, а не поведение. И ты меня, пожалуйста, извини.
— Хм, я, наверное, тоже должен извиниться, потому как мое поведение было не лучше твоего, Никеш.
— Вот и хорошо. Вот и славно. Теперь, если тебя все еще интересует, я расскажу тебе про мою личную жизнь. Интересует?
— Интересует, рассказывай.
— Ты как-то выразил желание быть моим другом, Таир. Так вот я очень хотела бы, чтобы ты им остался. Только одно условие изменилось. Я больше не буду с тобой спать. Ни с тобой, ни с Ли. Потому что выяснилось, что у меня есть отношения. Это выяснилось в субботу, совершенно случайно и при весьма неприятных обстоятельствах, но так оно и есть. Я встречаюсь с Владом Каминским. Ух, я сказала это! Мне самой еще сложно осознать, так что… Ну вот. А Ли…
— Я знаю про Ли, можешь не рассказывать. Она нарисовала тебе цветок, да?
— Да. Откуда ты знаешь?
— Какая разница? Знаю. Ты его любишь? — мне мало? Я чертов мазохист!
— Да. Прости.
— Зачем ты извиняешься? Сердцу не прикажешь, так моя бабушка говорит. Ты… я…очень хотел бы, чтобы ты была счастлива, Ника. Он хороший парень, не сволочь, — я закурил, чтобы заполнить паузу, потому что продолжать было невыносимо больно.
— Таир… Ты… прости меня за все, ладно? Я не уверена, но мне кажется, я делаю тебе больно…— черт, ей кажется! Да только слепо-глухо-тупой не увидит, как меня вяжет в узел этот разговор!
— Ника, мне действительно больно… я… люблю тебя, Никеша — ну же! Ну! Чудо! Пожалуйста!
Она опустила глаза и несколько секунд комкала салфетку. А потом чуда не произошло:
— Тебе так только кажется, Таирка. Это иллюзия. Прости. Я бы очень хотела, но не могу, понимаешь? — и посмотрела на меня немного снизу вверх, своими зелеными ведьмиными глазами, от которых у меня так срывает крышу. Черт! Черт! Твою мать! Я не могу, не могу!!!!
— Я пошел. Не могу больше, — честно признался я ей.