На это предупреждение она фыркнула, зевнула и, все-таки отпихнув его от себя, свернулась почти на самом краю кровати, ещё и стащив практически все одеяло.
"Утро после ночи любви началось с легких, как перышко, прикосновений ласковых губ..."
Неизвестно почему, но Инне вспомнилась эта самая строчка из бульварного романа, стоило только открыть глаза. Видимо, тот с кем провела "ночь любви" героиня, ушел потом спать в другую комнату, или, как вариант, по тексту было лето. Потому что сама девушка проснулась от того, что они с Сергеем, не приходя в сознание, с недовольным сопением перетягивали одеяло.
Похоже, что и сам Тихонов не привык ночевать с кем-то, потому, после нескольких безуспешных попыток подгрести её себе под бок, получив за это от сонной девушки пару пинков, перестал строить из себя очень заботливого и уснул на своей половине.
Суть произошедшего дошла до Инки не сразу, наверное, все-таки сказывалось легкое похмелье, представленное головной болью и сухостью во рту. Темнота не давала возможности лицезреть полную картину прошедшей ночи, потому девушка воспринимала все довольно спокойно. Пока. Хотя, припоминая некоторые особенности, даже в таком состоянии поняла, что заливается краской. И сам факт того, что теперь она - женщина, а не представитель вымирающего вида совершеннолетних девственниц, никак не радовал. Наоборот, смущал ещё больше. И как себя вести? Принести кофе в постель? Трезво оценив собственные моральные силы, Инна призналась, что если решится на это, то причинит Сергею тяжелую травму - застеснявшись, споткнется обо что-нибудь и выплеснет горячий напиток прямо на него...
Как назло, припоминались советы из все той же литературы, но ни прижиматься к любовнику для повторения чувственной феерии, ни обзванивать подруг, чтобы поделиться своей радостью, совершенно не хотелось. Наоборот, появилось желание сбежать в собственную комнату, чтобы, когда Сергей проснется, не пришлось смотреть ему в глаза. Да и организм был явно не готов к продолжению интимного банкета. Где, спрашивается, "почти незаметная боль в мышцах"?! У Инки все было очень даже заметно и чувствительно. Ладно, часть ощущений можно все-таки списать на вчерашние коктейли, но... Болело все, в том числе и то, о существовании чего Власова раньше как-то не задумывалась.
Тихонько, морщась от каждого движения, она сползла на пол и с трудом разогнулась. Может, это с ней что-то не так? Почему-то в книгах о ломоте во всем теле, как после интенсивного трехдневного копания картошки, и о некотором изменении походки (хорошо, если временном), ничего не упоминалось. Или это её такие анатомические особенности, или же авторы решили раньше времени не пугать невинных созданий, чтобы не вызвать у тех отвращения к сексу вообще. Нет, до начала самого непосредственного процесса ей все очень даже нравилось, а вот потом... Остается только надеяться, что это, действительно, разовые ощущения, иначе в гробу она видала эту половую жизнь!
Стараясь не шипеть при каждом шаге, Инна, прихватив попавшееся под руку полотенце, на цыпочках прокралась к двери, стараясь не разбудить Сергея. Пока ползла мимо кровати, к голой ступне прилипла какая-то бумажка, но останавливаться, чтобы стряхнуть, она не стала, вдруг ещё что-нибудь заденет, а девушке сейчас было жизненно необходимо побыть хотя бы полчасика одной...
Уже в коридоре, аккуратно закрыв дверь и включив свет, она замоталась в махровую ткань и опустила глаза на ноги. И сразу же почувствовала, как прошибает холодный пот, от которого даже голова почти перестала болеть. То, что она в темноте приняла за фантик от конфеты, на самом деле было упаковкой от презерватива.
Господи, дура! Как же хорошо, что Сергей вспомнил об этой такой необходимой вещи, но вот её халатность... Ведь даже мысли такой не мелькнуло. И это у той, которая каждое свое действие просчитывает на несколько шагов вперед. Почему-то сразу представилось, как она стоит на ступеньках института с большим животом и машет вслед улетающему в Мюнхен самолету, размазывая по ещё более покруглевшему лицу слезы. Ужас! Нет, спасибо, но выполнять долг перед природой её пока абсолютно не тянуло.
Чтобы отвлечься от таких страшных для неокрепшей девичьей психики картин, Инна поковыляла в ванную, в надежде, что теплый душ хотя бы немного ослабит неприятные ощущения. В ванной пришлось сначала убирать последствия вчерашнего купания "моржей" - мокрая одежда так и осталась валяться на полу, поэтому девушка потратила некоторое время на то, чтобы закинуть вещи в стиральную машинку и вытереть оставшиеся лужи воды, и только потом посмотрела на себя в зеркало. А вот этого делать не следовало хотя бы соображений милосердия к самооценке.
Вчерашняя укладка, высохнув, стала сильно напоминать прическу домовенка Кузи - кудрявые рыжие пряди разной длины торчали во все стороны, в том числе, под самыми невероятными углами. Немного припухшее после сна лицо было покрыто раздражением от отросшей щетины Сергея, тереться о которую ей так понравилось вчера. На шее, чуть ниже левого уха темнел крупный багрово-фиолетовый засос. Ещё парочка обнаружилась на груди, а чуть выше локтя четко отпечатался след от пяти пальцев, хотя, Инка упорно не могла вспомнить, когда это он её так прихватил. Осмотрев боевые ранения, девушка включила горячую воду и нырнула под упругие струи, пытаясь привести в порядок если не внешность, то хотя бы мысли.
Так, что теперь делать? Вести себя так, словно ничего и не было? Бред, да и Сергей вряд ли на такое согласится. На что будет согласен Тихонов, она не представляла совершенно, потому, чтобы не смущаться, пока отложила обдумывание этого вопроса. А ведь завтра приедет Женька... Конечно, личная жизнь сестры его не касается, но все же, вряд ли он оставит без внимания произошедшие изменения. Ох, как же это все не вовремя. А тут ещё и Эрмидис со своими матримониальными планами... Вот, честно, лучше бы он вообще не вспоминал о её существовании, чем делать такие предложения. Сегодня реакция на те слова уже не была такой острой, но все равно снова стало обидно. А ведь когда она ему откажет, пусть и в самых корректных выражениях, Константин Дмитриевич может сделать так, чтобы из программы её исключили, насколько Инна знала из гуляющих по институту слухов, он довольно мстительный человек. Ну, и к черту! Значит, останется в России, но не сделает то, за что перестанет сама себя уважать.
Тщательно вытершись немного жестковатым полотенцем и промакнув влагу с волос, девушка попыталась составить хотя бы приблизительный план действий. Так ничего и не надумав, она, немного смущаясь, взяла халат Сергея, висевший здесь же на двери и, плотно задрапировавшись, пошла на разведку.
Машка! Она же совершенно забыла о котенке! Ругая себя за беспечность и необязательность, Инна почти бегом поднялась по лестнице. Вот бестолочь, как же можно быть такой растяпой?! Котенок спал посреди кровати, но, услышав, что кто-то вошел, тут же кубарем слетел на пол торопясь выпросить порцию еды и ласки.
- Машут, прости меня, заразу, - девушка с трудом сдержала болезненный стон, опустившись на колени перед вертящимся под ногами зверьком. - Ты, наверное, голодная, бедняжка моя.
Насыпав сухой корм из стоящего рядом плотно завязанного пакета и в который раз сморщившись от его запаха, Инна сидела рядом с кошечкой, пока та с жадностью хрустела неаппетитными с человеческой точки зрения комочками. Хорошо, что хоть вода и лоток у Машки здесь же, а то эта невнимательность могла бы обернуться генеральной уборкой.
- Киса, твоя хозяйка вчера столько глупостей натворила, даже не знаю, с какой начать... - рассказывать котенку было намного проще, чем кому бы то ни было, но Инка вообще стеснялась произносить некоторые вещи вслух. Зато вспомнила кое-что другое - интересно, она вчера отправляла подтверждение, или Тихонову можно в любой момент ждать звонка из компетентных органов? Обращение к памяти дало противоречивые результаты - вроде, да... А там - кто знает. И проверить это следовало, как можно скорее.