Я набрал Сидора. Несколько раз набрал. Там было наглухо занято. Неужели еще до сих пор дежурят? Я посмотрел на часы. Без пятнадцати одиннадцать. А мы с ними договорились следить за ящиками минимум до одиннадцати, а если получится, то и до полуночи. Это ведь меня предок вынудил раньше уйти. Да я и сам успокоился, что уже Филиппа засек. А теперь, оказывается, это вроде и не он. Эх, зря ушел. А с другой стороны, иначе было и невозможно. Отмазка ведь кончилась. Бабушка Кочетковых собаку вернуть потребовала.
И оставалась теперь надежда только на Клима и Тимку.
Может, хоть им повезет? Но им не повезло.
Сперва мне позвонил Сидор:
— Я, как дурак, столько времени проторчал, и все впустую.
— Значит, нового письма нет? — решил уточнить я.
— Ни намека, — отрезал Тимка. — То ли он сам за нами следит, то ли все-таки по утрам к нашим ящикам ходит. Придется завтра встать ни свет ни заря.
Я согласился:
— Другого выхода нет. — И рассказал ему про Филиппа.
Он слушал, не перебивая, лишь свирепо сопел в трубку.
— Может, и впрямь не он, — дождавшись, когда я умолк, с неохотою произнес Сидор. — Но есть еще вариант, что ты просто спугнул его. Он ведь тоже не пальма в тундре. Сечет, что к чему.
— Вряд ли, — не верилось мне. — По-моему, он просто к Нинке пришел. И вывалился оттуда, только когда ее предки вернулись.
— Одно другому не мешает, — ответил Тимур. — Может, у него просто бизнес на первом месте. Вот он и сочетает приятное с полезным. И потом, Будка, ты точно уверен, что шрифты разные?
— Уверен, — не сомневался я.
— Все равно притащи свой образец в школу, — потребовал Сидор. — Вдруг ты ошибаешься.
Я знал, что не ошибаюсь. Однако с Тимуром, когда он упрется, спорить бесполезно. Проще притащить. Что я и пообещал ему. Пусть воочию убедится.
— А у Круглого как? — поинтересовался я.
— Я не могу ему позвонить, потому что он сказал, что сидит у меня, — откликнулся Тимур. — А он не может мне позвонить, потому что мои считают, будто я у него. Так что, звони ему ты, Будка. А после мне сообщишь.
Так я и сделал. Однако у Круглого дежурство прошло не с лучшими результатами, чем у Сидора, то есть ровно никакой информации. Я даже почувствовал некоторую гордость. У меня-то было полно событий, и они даже первое время выстраивались в логическую цепочку. Я же не виноват, что у тети Нонны оказалась не та машинка. А так Филипп вполне подходил.
Круглому пришлось совсем плохо. Он и на улице торчал, и в подъезде. Сперва на улице стало мокро. Клим в подъезде укрылся. Но там его соседи замучили. А в промежутках между соседями он все равно трясся. Потому что в любой момент мог пройти кто-нибудь из его многочисленных родственников. Они, естественно, начали бы задавать разные вопросы. Потому что никто бы из них не понял, зачем Круглому торчать в подъезде, когда у него тут, совсем рядом, есть собственная квартира и даже своя комната. Короче, Клим продрог в намокшей под дождем одежде, и настроение у него было скверное. Поэтому мы вскоре распрощались.
Тимке я сообщить ничего не смог. Предки согнали меня с телефона и велели укладываться спать. Тут я счел уместным предупредить:
— Завтра я встаю не в восемь, а в семь. Предводительница перед первым уроком классный час назначила.
— В конце года-то? — удивилась мать.
— Подводим итоги, — не моргнув глазом, продолжал я врать. — Предводительница говорит: «Это для того, чтобы у вас появилась возможность за летние каникулы сделать выводы».
— Что ж, — задумчиво изрек отец. — Может, она и права.
— Тогда тем более немедленно ложись, — распорядилась мать. — И так вон глаза на лбу. Совершенно не высыпаешься.
— Мне еще только один звонок сделать, — взмолился я.
Но предок решительно отверг мою просьбу:
— Завтра наговоришься.
Я, конечно, после их ухода из моей комнаты Тимке бы позвонил, но они и телефон с собой унесли. Потому что, видите ли, отцу нужно было что-то обсудить по делу. Так что Сидору пришлось набраться терпения до следующего утра. Да я, в общем-то, ничего нового сообщить ему и не мог.