И впрямь, кто же меня станет ругать за то, что я хотел самостоятельно выстирать куртку? При таком раскладе я вроде, наоборот, получаюсь пострадавшим.
Короче, к приезду предков я совсем успокоился. Вернулись они очень усталые. Ну, а я решил сразу им рассказать. Чтобы больше надо мной не висело. Они как раз ужинать сели. Тут я и объявляю:
— Ма, ты понимаешь, такое дело...
— Какое дело? — разом напряглись предки.
— Что случилось? — испуганно спросила мать. Вечно она почему-то подозревает самое худшее.
— Да, в общем-то, ничего особенного, — я попытался ее успокоить.
Тут предок вмешался:
— Дмитрий, выкладывай начистоту. Иначе ты меня знаешь: хуже будет.
«Вот странные люди, — думаю, — я ведь им еще ровным счетом ничего не сказал, а они уже так себя ведут, будто я ограбил какой-нибудь банк и меня сейчас в тюрьму заберут». Ясное дело: сперва пришлось их немного расслабить. Я улыбнулся:
— Да почему обязательно что-то случилось? Наоборот, все практически нормально.
— А не практически? — буравили меня глазами они.
Дольше тянуть уже было невозможно. И я, поглубже вздохнув, выпалил на одном дыхании:
— Куртку я как-то неудачно постирал!
— В каком смысле? — спросила мама.
— В смысле, она на части развалилась, — пояснил я.
Отец тут же заявил, что я идиот. А мать осведомилась:
— Зачем ты вообще ее стирал? Она же еще утром была совершенно чистой.
— А потом запачкалась, — у меня уже не было пути к отступлению.
— В чем ты ее стирал? — побледнела мать.
— В машине, естественно, — быстро сказал я. — Программу выбрал правильную. На этикетке посмотрел. Сорок градусов.
Мать кинулась со всех ног в ванную.
— Да она не там! — прокричал я ей вслед. — В моей комнате. Уже высохла.
Но мать уже скрылась в ванной. Я побежал за ней. Она с головой влезла в барабан машины.
— Ма, да говорю же: там куртки нету, — вновь попытался объяснить я.
А она, не вынимая головы из машины, орет:
— При чем тут куртка? Ты мне машину, наверное, испортил!
— Совсем не машину, а куртку, — пришлось снова объяснять мне. — А машина как работала, так и работает.
Кажется, мать никаких повреждений в барабане не обнаружила. Потому что, вынув наконец из него голову, обратилась ко мне:
— Показывай куртку.
Ну, я принес ей и то и другое: верх и подкладку. Мать, ахнув, снова нырнула в машину. Тут из кухни отец нарисовался.
— Мы когда-нибудь ужинать сегодня будем?
— Сегодня да, но, может, в последний раз, — ответила из машины мать. — Потом нам, наверное, не на что будет. Кажется, наш умник нас на триста долларов выставил.
— Ма, — удивился я. — Разве моя куртка так дорого стоила?
А она по-прежнему из барабана кричит:
— Не куртка, а эта машина! Я о такой, между прочим, два года мечтала!
Едва это услышав, предок отпихнул мать и сам влез в барабан с головой.
— Учти, Митька, — сурово изрек он оттуда, — если чего с машиной случилось, самого на новую зарабатывать отправлю.
Но потом он чего-то там посмотрел и успокоился:
— Нет, Полина. Вроде порядок.
— Это тебе так кажется, — возразила мать. — Ты чем, вообще-то, стирал? — перевела она взгляд на меня.
— Вот этим, — указал я на мешок с военным порошком.
— Чем-чем? — Глаза у матери округлились, а голос прозвучал жалобно.
— Военным порошком, — уточнил я. — Дяди Петиным. Он же вам самим объяснял, что этой штукой абсолютно все можно выстирать.
— Но не в стиральной машине, — побледнела мать.
— Интересно, он у нас когда-нибудь поумнеет? — посмотрел на меня отец.
Такое начало ничего хорошего мне не сулило. Однако я получил неожиданную поддержку со стороны матери.
— Виталий, — сказала отцу она, — не вали с больной головы на здоровую. Ты сам во всем виноват.
— Я-а? — заорал предок. — Ты еще, Полина, скажи, что это у меня куртка на две части развалилась.
— А кто мне не позволил эту гадость сразу выбросить? — мать яростно потыкала ногой в мешок с военным порошком. — «Оставь»! В хозяйстве ему, видите ли, пригодится! — передразнила она отца.
— Я, между прочим, велел спрятать его подальше, — напомнил он.
— Я так и сделала, — продолжала мать. — Но разве от нашего Митьки что-нибудь спрячешь?
— Мне хотелось как лучше, — вполне искренне объяснил я.
— И в кого ты у нас такой уродился? — печально изрек отец, и вид у него был такой, будто я как минимум отбыл второй срок в тюрьме.
Тучи сгущались, но тут меня снова спасла мать: