— Они думают, что это перелом бедренной кости, – сказал он, – но мы ждем врача. Мы играли в боулинг в том новом заведении в Керни-Меса, и она поскользнулась. – Он прикрыл рот рукой. – Они сделали рентген двадцать минут назад, но, черт возьми, никто мне не говорит…
Нана поморщилась, и, если это было возможно, лицо Попса стало еще бледнее.
— Хорошо, хорошо, – сказала Джесс, отводя его от кровати к стулу. – Давай ты сядешь, и я посмотрю, что случилось. Давали ли ей что-нибудь от боли?
Его пальцы дрожали, когда он запустил их в свои тонкие, пушистые волосы.
— Я думаю, в капельнице.
— Я сейчас вернусь, – сказала Джесс и наклонилась, чтобы Нана могла ее видеть. – Нана Джо, я сейчас вернусь.
Джесс остановила первую медсестру, которую увидела в коридоре.
— Извините, я только что была в палате 213. Не могли бы вы рассказать мне, что случилось с Джоанной Дэвис?
— Вы член семьи?
— Да, я ее внучка.
— Мы дали ей обезболивающие и с минуты на минуту ожидаем результатов рентгена. – Медсестра указала на женщину в синем халате, шагающую к ним по коридору. – Доктор Рейнольдс идет. Она расскажет вам об этом.
Доктор Рейнольдс вернулся с Джесс в палату, где Попс придвинул свой стул к кровати и снова взял Нану за руку. Пот выступил у нее на лбу, и было ясно, что ей больно, но она мужественно старалась это скрыть.
Доктор Рейнольдс поприветствовал Нану и Попса, а новая медсестра измерила жизненные показатели Наны. Прикрепив рентгеновскую пленку к освещенной доске, врач объяснил, что у Наны был подвертельный перелом между двумя костными выступами бедренной кости.
— Нам придется оперировать, – объяснила она. – Мы вставим стержень, который опускается вот сюда. – доктор Рейнольдс провела по изображению кончиком пальца. – И винт, который входит в ваше бедро. Ваш не будет таким длинным, потому что перелом довольно высоко. Вероятно, это будет примерно здесь. – Она провела пальцем по рентгеновскому снимку, где заканчивался металлический стержень. – И тогда у вас будет еще один стержень, который пройдет через перелом в ваше бедро. Это прочнее, чем ваша настоящая кость, так что вы сможете ходить, вставать и передвигаться довольно быстро. Но больше никакого боулинга, по крайней мере, в течение восьми недель.
— Как долго она пробудет здесь? – спросил Попс.
— Скажем, пять дней, если все пойдет по плану и вы сможете быстро поработать над мобильностью. Возможно, раньше. – Доктор Рейнольдс пожала плечами. – Или дольше, если возникнут осложнения или у нас возникнут другие проблемы.
Желудок Джесс сжался. Она представила, как Попс каждую ночь спит на жестком больничном стуле, пока бабушку не выпишут, и поняла, что он будет несчастен. Но она попыталась представить его дома, пока Нана была здесь, и это казалось еще менее вероятным. Если бы они с Джесс могли по очереди быть с Наной, она могла бы убедить его поесть, отдохнуть, позаботиться о себе. Джесс взглянула на часы, мысленно переставляя сроки, графики и встречи.
Поднялась паника: Джуно закончит занятия меньше чем через час.
Доктор ушел, а глаза Наны были тяжелыми от успокоительного.
— Попс, – прошептала Джесс. – Мне нужно сделать несколько звонков, хорошо? Я сейчас вернусь.
Он оцепенело кивнул, и она, извинившись, вышла в холл. В ее страховочной сетке была дыра: Физзи была в Лос-Анджелесе. Нана и Попс явно были нездоровы. Она пролистала свои контакты, чувствуя себя очень, очень одинокой. Остановившись на имени своей мамы, Джесс перебрала все возможные варианты. Джейми придет вовремя, но будет накуренной. Она опоздает, и Джуно останется одна и будет волноваться. Джейми придет вовремя, не накуренной, но забьет голову Джуно странными критическими замечаниями и колкостями. Она придет вовремя, не накуренной, не забьет голову Джуно всякой ерундой, но найдет открытую бутылку вина в холодильнике Джесс и подумает, почему бы и нет.
Джесс не нравился ни один из вариантов. Она тяжело опустилась на стул.
В ее руке зазвонил телефон, и она посмотрела вниз, чтобы увидеть имя Ривера. Джесс даже не задумалась, она сняла трубку после одного гудка, ее голос сорвался на его имени.
— Ривер?
— Привет. Я… – Пауза. – Все в порядке?
Она вытерла глаза, подбородок задрожал.
— Нет.
Его тон стал мягким от беспокойства.
— Что случилось?