Ривер изучал закуски, как будто они были наборами данных.
— Скрытый поклонник мыльных опер? – сказала Джесс. – У всех нас есть тайная личность, но это? Было бы легче поверить, что ты убийца.
— Они просто драматизируют, – сказал он, а затем рассмеялся над ней, пробормотав: – Убийца? Действительно?
— Не слушай его, Джесс, – сказала Наталья. – Он смотрел так много из них и глубоко увяз. Я думала, он вырастет и станет звездой теленовелл или что-то в этом роде, но вся эта история с ДНК-любовью имеет смысл, если подумать.
Джесс повернулась, чтобы посмотреть на него, и обнаружила, что он наблюдает за ней с таким нежным весельем, как будто он только что обнял ее прямо за столом.
— Идея ДНК-любви действительно имеет смысл, если подумать, – тихо согласилась она.
Их руки переплелись по дороге к нему домой, обе покоились на его бедре, а вплетенные в сиденья Audi грелки заставили Джесс почувствовать, что она тает, превращаясь в кучу счастливой слизи.
— Это было весело, – пробормотала она, насытившись фантастической едой и слегка навеселе от выпитого вина.
— Наталья уже написала мне, что они обе тебя обожают, и если я все испорчу, они меня кастрируют.
Джесс поморщилась.
— Пожалуйста, не испорти это. У тебя такой большой, красивый...
Ривер повернулся и ухмыльнулся ей.
— Личность, – закончила она, улыбаясь в ответ. – И быть кастрированным было бы своего рода разочарованием.
— Я рад, что тебе так нравится моя личность, – сказал он, снова переключая свое внимание вперед.
— Можно даже сказать, слабое место, – пошутила она.
Он снова посмотрел на нее, игриво шокированный.
— Сколько вина ты выпила, женщина?
— Идеальное количество.
Они засиделись в ресторане слишком поздно, ели, пили и смеялись так громко, как Джесс не смеялась уже много лет. Ей было комфортно с его сестрами почти так же, как с Физзи; то, как они разговаривали друг с другом и не воспринимали себя слишком серьезно, создавало ощущение, что она сидит за ужином со старыми друзьями, а не с людьми, которых она встречает впервые. И прямо сейчас удовлетворение, теплое и медовое, разливалось по ней. С бабушкой Джо все будет в порядке, Джуно процветала. Физзи в кого-то влюбилась, и впервые в жизни у Джесс появились деньги, чувство безопасности и собственный человек. Она повернулась и уставилась на лицо Ривера.
— Ты мне нравишься.
— Ты мне тоже нравишься. – Он сжал ее руку. – Очень, очень сильно.
Было ли это похоже на радость? Безопасность?
Она кивнула в сторону его дома, когда они приблизились.
— Мы собираемся сойти с ума?
— Без сомнения. – Он засмеялся, заезжая на подъездную дорожку и наклоняясь, чтобы поцеловать ее после того, как припарковал машину.
Войдя внутрь, Ривер включил лампу в просторной гостиной, включил еще один свет на кухне и, извинившись, принес им по стакану воды. Джесс написала маме Наоми сообщение, чтобы проверить, как там ее ребенок, и была приятно удивлена, услышав, что Джуно проводит лучшее время в своей жизни.
Положив телефон, она повернулась на диване, чтобы посмотреть, как Ривер возится на кухне.
— Я не знаю, что с собой делать, – сказала она. – Я сейчас никому не нужна.
Ривер вернулся с двумя стаканами, поставил их на приставной столик, а затем переполз через нее на диван. Его рот переместился от ее шеи к губам.
— Мне нужна.
А потом он отстранился и улыбнулся, как будто, возможно, он просто дразнил, но Джесс увидела искренность в выражении его лица. Ее собственная нежность всплыла на поверхность, тихое гудение влюбленности.
Она тоже начинала нуждаться в нем.
Ее телефон застрял у нее за спиной, и она потянулась за ним, бросив его на пол. Проследив за ним взглядом, Ривер спросил:
— Как дела у Джуно?
— Хорошо. Мама Наоми говорит, что они смотрят фильм у бассейна.
— Значит, у нее все хорошо с друзьями?
Джесс повела плечом.
— Иногда одна из них вредная, злая или усталая, и это создает небольшой драматический торнадо, на преодоление которого уходит неделя. Я понимаю, что лучше, если мамы будут держаться от этого подальше. Дети спорят. Иногда это затрагивает наши собственные проблемы, и мы превращаем это в нечто большее, чем нужно.
Он что-то промычал, приподнявшись над ней на локтях и играя с кончиками ее волос. Они все еще были завиты после утреннего интервью, и он рассеянно накрутил прядь на палец.
— Держу пари, иногда трудно не проявлять чрезмерной заботы. Я почувствовал то же самое, когда она заговорила об этом по дороге на балет, и я только начинаю узнавать ее.