– Давай я подвинусь, – предложил Кел, и я отодвинул его кресло, чтобы он мог встать.
– Нет, нет, давай я, – быстро предложила Кэтлин, пересаживаясь на третий стул. – Так у мамы по обе стороны от нее будет по ведущему танцору.
Миссис Грейнджер с восторгом смотрела на свою дочь.
– Ты чувствуешь себя королевой? – Кэтлин поддразнивала свою мать, и было приятно видеть, насколько теплыми были их отношения.
– Да, – со смехом заверила она ребенка.
Когда мы все расселись, Палмер протянул мне руку.
– Мы не знакомы, но я видел вас поблизости, когда вы ждали, чтобы забрать Кела.
Быстро взяв предложенную руку и отпустив ее - холод и сырость мне не нравились - я улыбнулся ему.
– И я видел, как вы всех натаскиваете. Приятно познакомиться. Я видел вашу новую работу «Броселианда» в прошлом году, когда был в Вашингтоне, и она была феноменальной. Я с нетерпением жду сбора средств и возможности увидеть ваше «Лебединое озеро» в деконструкции.
Он положил руку на сердце и глубокомысленно кивнул мне.
– Большое спасибо. Этот балет было так приятно создавать и ставить.
Это было странно, но он выглядел так, будто собирался заплакать. Казалось, он вспоминает гораздо более счастливые времена и испытывает ностальгию. Изучая его, я обратил внимание на темные мешки под глазами, на то, каким исхудалым он выглядел, и на бледность его кожи. Интересно было и то, как он сидел в своем кресле. Он был повернут так, что не находился в пространстве Сенана. Поскольку они были любовниками, такое нарочитое разделение казалось необычным.
– Спасибо за добрые слова о моей нынешней работе. Уверен, Келсо уже говорил вам, что были некоторые заминки.
– Нет, – быстро соврал я. – Он только сказал, что очень рад работать с вами.
Он взглянул на Кела.
– Правда?
– Конечно, – сказал Кел, его голос звучал пусто.
Появилась управляющая, которая приветствовала жену мэра и ее гостей в ресторане. Она спросила, есть ли у гостей какие-либо диетические ограничения, и прежде чем я успел открыть рот, Кел ответил.
– Я вегетарианец, а он еврей, – объяснил он, улыбаясь.
– Это не проблема, – заверила она нас. – У нас есть отличная замена.
– Это потрясающе, – ответил Кел, и ее лицо засветилось. В конце концов, он был Келсо Харрингтоном.
Затем подошли официанты и спросили каждого из нас, что мы предпочитаем: вино и саке в паре или сок, если мы не пьем алкоголь. Мы с Келом оба выбрали выпивку.
Я не слушал, что подают на стол, вместо этого наслаждаясь тем, как Кел ведет себя в обществе.
– Уже могу сказать, что нам придется взять бургеры, – пробормотал я, наклоняясь вбок, чтобы шепнуть ему на ухо, когда на столе появилось первое блюдо на ложке.
– Как пожелаешь, – сказал он, словно я был глупцом, и похлопал меня по колену.
Моя рука обхватила спинку его стула, поэтому я поднял ее оттуда, обхватил его за плечи и притянул к себе.
– Не смейся надо мной в присутствии серьезных людей, – предупредил я его, стараясь не улыбаться.
Он фыркнул, повернул голову, чтобы сказать что-то мне на ухо, но я все еще был близко, и его приоткрытые губы коснулись моей челюсти. Дрожь, прошедшая по мне, была неожиданной. Еще более странным было то, что когда он хихикнул и провел рукой по моей щеке, прежде чем откинуться назад, чтобы сделать еще один глоток вина, у меня осталось ощущение, будто меня опустили в люк. Как будто пол внезапно просел подо мной. Я понятия не имел, что происходит.
– Итак, Лидия, – начал Кел, – расскажите нам, что вы хотите получить от службы маршалов. Что-нибудь помимо реальной охраны, которую обеспечивает полиция?
– Ооо, вы знаете жаргон, – игриво сказала она.
– Разбирать особо нечего, – сказал он ей. – Все довольно просто.
Она кивнула, а затем объяснила ему, а не мне, что хочет, чтобы все маршалы были в смокингах и будет очень благодарна, если главный заместитель улыбнется.
Кел повернулся ко мне.
– Ты сможешь добиться улыбки от своего босса?
Я скорчил гримасу, и она рассмеялась.
– Нет, да? – поддразнила она меня.
– Главному заместителю не по душе черные галстуки, – сказал я ей, усмехаясь.
– О, я знаю, – ответила она, покачав головой. – И что самое смешное, у него прекрасная дочь, с которой я бывала на многих мероприятиях. Они не могут быть настолько разными.
В этот момент на стол принесли розы в великолепной хрустальной вазе.
– О боже, как они прекрасны, – восхитилась она, и Кел сказал ей, что они из моего офиса, и попросил служащего поставить их на сервант рядом со столом.
– Маршал, я...
– Просто Илай - хорошо, – заверил я ее.
Она протянула мне руку, и я, наклонившись вперед, осторожно сжал ее.
Позже я разговаривал, не обращая внимания, когда потянулся за чем-то маленьким - конечно, это было маленькое - с пеной на моей тарелке. Кел остановил меня, положив руку мне на бедро, и одновременно жестом подозвал одного из официантов.
– Это краб, – мягко сказал он ей. – Никому из нас нельзя это есть.
– О, да, я... я так...
– Все в порядке, – успокоил ее Кел. – Просто принесите нам вегетарианский вариант, пожалуйста.
Девушка взяла обе тарелки.
Другая женщина попросила унести и ее.
– Я не знала, что это такое, так что спасибо. У меня аллергия на моллюсков.
– Не за что, – сказал ей Кел.
– Значит, ни одному из вас нельзя есть моллюсков? – спросила Кэтлин, обойдя меня и наклонившись вперед, чтобы поговорить с Келом, что было довольно забавно.
– Для меня - никаких животных, – мягко объяснил он. – А для него, – он провел рукой по моему бицепсу до моей руки, которую взял и сжал, – никакой свинины и моллюсков, а также никакого смешивания молочного и мясного в одном блюде. Пенка на нем - это сливки. Даже если бы это был стейк, молочное было бы запрещено.
– Я не...
– Например, никакой курицы со сливочным соусом, никаких чизбургеров.
– Фу, – сказала она, явно испытывая отвращение, вероятно, из-за чизбургера.
– Но рыба и яйца считаются пареве19, так что он может есть их как часть мясной или молочной пищи. Сэндвич с тунцом и сыром вполне подойдет.
– У меня много друзей-евреев, но вопрос о еде обычно не поднимается.
– Ну, может быть, они не соблюдают диету и не следуют пищевым ограничениям, в таком случае, наверное, об этом и речи быть не может.
– Это правда, – согласилась она.
– Дома и в нашем любимом заведении, поскольку мясо кошерное, с ним все в порядке. Но когда мы выходим из дома, ему проще обойтись овощами и рыбой.
Мне понравилось, что он объяснил мои диетические ограничения. Я чувствовал заботу. Он был гораздо более осведомлен, чем я, но его просветила моя мама, так что это было неудивительно.
– Тогда почему с крабами возникли проблемы?
– Моллюски, такие как креветки и крабы, - это не рыба, – любезно пояснила женщина напротив, и Кэтлин рассмеялась про себя. После того как женщина и дочь мэра обменялись несколькими короткими фразами, Кэтлин повернулась к Келу. – Я недавно смотрела «Ромео и Джульетту», пару месяцев назад, – сказала она, сияя от счастья. – Ваш Меркуцио был феноменален.
– Большое спасибо, – сказал он ей, и я сжал его колено под столом.
– Моя дочь хотела бросить свои трусики на сцену, но я сказал, что это неуместно.
Кел засмеялся, и все посмотрели, потому что это был великолепный звук, теплый и восторженный. Но когда я взглянул на Сенана, то удивился гневу, который отразился на его лице. Это была не просто ревность, а настоящая ненависть, и я облокотился на кресло Кела, чувствуя, что должен защитить его от того, как Сенан на него смотрит.
Позже, когда я встал, чтобы сходить в туалет, Сенан остановил меня в коридоре и уставился на меня с... я не был уверен, что именно. Это точно не был гнев, скорее, он был чем-то раздражен.
Я подождал.
Сенан прочистил горло.
– Простите, что был груб с вами сегодня днем. Я не знал, что вы федеральный маршал.
Странное извинение. Как будто, если бы я не был маршалом, я бы не получил признания вины. Но поскольку я работал в правоохранительных органах, он не хотел меня злить.
– Хорошо.
– Он мне не сказал.
– Ну, насколько я понимаю, вы не близки.
Он насмешливо хмыкнул.
– Это преуменьшение года.
Мы стояли и смотрели друг на друга.
– Ты зря тратишь на него свое время, – сказал он мне. – Ты мог бы добиться большего.
Мне потребовалось все, чтобы не закричать.