– Кон, – ответил он, как будто я был одним из парней с работы.
– Ты понятия не имеешь, кто эта женщина, – обвинил я.
– Верно.
Он уже несколько месяцев не ходил на свидания, и я знал это, потому что если он не был на работе, то был со мной. И это не значит, что мы не ходили на встречи с его друзьями или моими, но в таких случаях мы были вместе.
Я проговорил.
– Ты злишься, что мы просто не пропустили это, не взяли бургеры и не поехали к тебе.
– Тоже верно.
– Может, мне стоит просто извиниться и отправиться домой?
– Это нежелательно. Я должен пойти с тобой.
– Ты устал и голоден. Тебе лучше остаться здесь, в твоей комнате и...
– Тебе нужно, чтобы я пришел? – быстро спросил он.
Я хмыкнул.
– Твою маму этим не обманешь. Ты ведь знаешь это, не так ли?
– Я в курсе. Да.
Он повесил трубку, и я вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Барбара кладет для меня целую половину кугеля в одну из своих великолепных посудин из молочного стекла. Она доверяла мне вымыть их и вернуть. Это была большая честь. Не каждому удавалось покинуть ее дом с винтажной посудой Pyrex.
Илай говорил всем, что ему очень жаль, но правоохранительные органы никогда не прекращают работу. И я понимал их нежелание провожать его. Красивый мужчина с сексуальной работой, который никогда не был женат, так что ни бывшей жены, ни детей у него не было, и когда-нибудь дом, который они посещали, будет принадлежать ему. В общем, он был находкой. Я всегда так считал, но не по какой-то другой причине, кроме его сердца, больших теплых карих глаз и ухмылки, от которой у меня слабели колени. Я хотел, чтобы он был моим, потому что мы принадлежали друг другу, просто и ясно. Если бы только он мог это понять.
– Любимый, – обратилась ко мне Барбара. – Грудинка еще не готова, но я уже приготовила жареную курицу, так что приготовь ее для него. Там еще есть салат из сладкого картофеля и нута.
Я прищурился на нее.
Она хмыкнула.
– Ладно, ты прав. Он не будет это есть. Придется по дороге домой купить какой-нибудь скучный салат и, может быть, рис.
– Я просто съем немного этого отвратительного овощного кугеля, – поддразнил ее Илай, вставая, чтобы обнять ее на прощание. – Надеюсь, в нем нет лука-порея, как в прошлый раз?
– Мы с Келом любим лук-порей, – огрызнулась она, крепко обнимая его.
Он смеялся в ее волосы, и я видел выражение ее лица, как будто она была в раю. Солнце восходило и заходило над ним, и мне нравилось видеть их вместе.
Когда нам принесли еду, я поцеловал и обнял Барбару, а затем повернулся, чтобы пожелать всем спокойной ночи. Илай к этому времени уже закончил, взял меня за руку и вывел из дома. Он не отпускал меня до тех пор, пока нам не пришлось сесть в машину.
– Так ты понятия не имеешь, что это была за женщина? – спросил я, когда мы отъехали от дома.
– Никакого, – ответил он, зевая. – Но что еще важнее, какого черта моя мать готовит в девять вечера?
– Я думаю, это потрясающе.
– Я думаю, ей следует вести себя соответственно своему возрасту.
– Осмелюсь сказать это ей в лицо. – С его стороны в машине царило молчание. Я насмешливо сказал. – Да, именно так я и думал.
Он хмуро смотрел на других водителей на дороге.
– Эй, я думаю, нам лучше поехать ко мне. Это ближе, и нам нужно поесть, пока мы не вырубились.
– У тебя нет тарелок, – ныл Илай. – И мне придется сидеть на полу, как будто я снова в детском саду, так что нет, спасибо.
– Просто сделай это, – надавил я на него. – Или высади меня и...
– Нет, – ворчал он. – Все, что я хотел сделать весь вечер, это посидеть и поговорить с тобой, пока мы ужинаем. Разве мы не можем этого сделать?
– Да, мы можем, – успокоил я его, – но у меня дома. Я не смогу переодеться у тебя.
Он разочарованно вздохнул.
– Я же просил тебя хранить вещи у меня дома, – ворчал он. – Почему ты не слушаешь?
– Я отправлю с тобой сумку к тебе домой, – пообещал я. – А пока просто поехали ко мне. У меня есть тарелки, миски и столовое серебро.
Он помолчал немного, а потом, остановившись на светофоре, повернулся ко мне.
– Ты украл их у меня.
– Украл - это некрасивое слово. Я предпочитаю «одолжил» на неопределенный срок.
Илай покачал головой, как будто я был смешон, но я заметил, как он ухмыльнулся, когда свернул к моей квартире. Нельзя было отрицать, что ему нравится, когда его вещи находятся в моей квартире, а мои - в его. Мне действительно нужно было как-то спросить его, знает ли он, что это может означать.
****
У меня была пара его свитшотов и футболка Red Hot Chili Peppers, видавшая лучшие времена, и, как только он переоделся в них, даже прием пищи на моей кухне, сидя на стойке, не беспокоил его. Удобная одежда действительно успокаивала душу.
После еды мы растянулись на моей кровати, чтобы посмотреть Netflix, и когда я проверил его несколько минут спустя, он уже отключился. Решив дать ему поспать, я пошел на кухню и все убрал, решив, что, наверное, пришло время решиться и купить собственное жилье. Пора было перестать жить так, будто я в любой момент могу снова переехать. Корни требовались для того, чтобы продемонстрировать мой взрослый статус. Не то чтобы я не мог себе этого позволить - мой финансовый портфель был солидным благодаря разумному инвестированию, и я жил довольно экономно. Не было причин отказываться от покупки, и я решил, что скажу об этом Илаю, когда он проснется. К сожалению, у меня не было такой возможности, так как вскоре я заснул.
Ночью я проснулся от того, что он лежал на мне, прижавшись лицом к моему затылку, и его дыхание согревало мою кожу.
– Ты сводишь меня с ума, – сказал я ему, но не пошевелился. Мне было слишком хорошо и комфортно. Я даже не мог держать глаза открытыми достаточно долго, чтобы сообразить, что сказать этому идиоту.
Утром его уже не было, как и сумки с одеждой, которую я собрал, чтобы оставить у него дома. Там же лежала записка, написанная карандашом на бумажном полотенце, о том, что он спас от похищения свою посуду и столовые приборы и скоро они воссоединятся со своей семьей. Пришло время вложить деньги и в них.
****
Дойдя до балетной труппы в то утро, я с удивлением обнаружил, что Луна в полуквартале дальше по улице делает то, что можно описать только как прятанье за припаркованной машиной. У нее это не очень хорошо получалось, и к тому же она была одета в голубую куртку из искусственного меха, что выделяло ее на фоне остальных, так что не заметить ее было невозможно.
– Что ты делаешь? – прошептал я, подойдя к ней сзади.
– Черт, – вздохнула она, вставая и надвигаясь на меня, одна рука сжата в кулак, другая все еще сжимает телефон, готовая броситься на меня. Очевидно, я напугал ее до смерти.
– Прости, – быстро сказал я. – Не бей меня.
Она схватилась за сердце, все еще глядя на меня дикими, испуганными глазами.
– Ты, должно быть, в чем-то виновата, – сказал я ей. – Почему ты крадешься здесь?
Схватив меня за толстовку - этим утром было холодно - она усадила меня рядом с собой и наклонила голову в сторону улицы, повернув телефон в сторону, чтобы сделать еще несколько снимков.
С нашей точки обзора я увидел Сенана перед ЧБТ, ведущего, похоже, напряженный разговор - он делал много резких движений руками - с высоким, красивым, смуглым мужчиной в костюме, похожем на итальянский костюм на заказ.
– О чем мы думаем? – спросил я Луну.
– Он уходит от Линкольна. Посмотри на язык тела. Что еще это может быть?
Мужчина схватил Сенана за бицепс, и Сенан вырвался, отпихнул мужчину назад, а затем отмахнулся от него, одарив его той высокомерной ухмылкой, которую я ненавидел. Мужчина пожал плечами, словно все происходящее не имело для него никакого значения.
– Не уверен, что ты правильно поняла, – сказал я Луне.
– Да какая разница, я делаю снимки, чтобы показать их Линкольну, и, надеюсь, он отправит Сенана в отставку.
– Ты думаешь, это все вина Сенана?
Она повернулась и посмотрела на меня.
– Линкольн Палмер - очень талантливый хореограф. Я познакомилась с ним некоторое время назад в Риме, и тот парень и этот, который сейчас с нами, совсем не похожи.
Я вынужден был согласиться. Когда вчера за ужином Илай заговорил о прошлой работе Линкольна, о его "Броселианде", я вспомнил, что Линкольн, в самом деле, был потрясающим. Но тот измученный, одурманенный наркотиками парень, работавший с нами, не был человеком, находящимся на вершине своей игры. Что-то было сильно не так.
– Мы должны поговорить с Линкольном, – сказал я ей.
– Почему, по-твоему, я документирую, как Сенан трахается с ним. Может, это выведет его из оцепенения, в котором он находится.