Я прочистил горло.
– Четвертый этаж, через окно, – я повернулся, чтобы посмотреть на мисс Карими, – – в голову, – затем повернулся к Тилдэму, – это профессиональный выстрел, сэр, – Я встретил взгляд детектива Брюстера. – Вопрос в том, почему, помимо того, что мистер Харрингтон является ведущим танцором труппы, он здесь и отвечает на вопросы?
– Он был в комнате, – заявил Брюстер.
– Ты был единственным человеком в комнате? – спросил я Кела.
Он покачал головой, и я снова посмотрел на Брюстера.
– Он был там не один, и что теперь?
– Он был ближе всех к мистеру Уиверу.
– Это правда, – согласился Кел и тяжело вздохнул, после чего встал, чтобы пройтись.
Ему нужно было двигаться. Он был не из тех, кто может долго сидеть на месте. Растяжка, ходьба, стойка на руках у стены - все это было для него в порядке вещей.
– Я был прямо перед ним.
– И что вы думаете? – спросил я Брюстера. – Что, поскольку они стояли так близко, тот, кто стрелял в мистера Уивера, целился в мистера Харрингтона?
– Мы ничего не исключаем.
– Откуда был сделан выстрел?
– Здание рядом с ЧБТ. Его недавно продали, и новые владельцы делают ремонт, что означает много строительных работ внутри здания.
– Что также означает большое количество людей, за которыми нужно следить.
– Верно, – ответил Оукс, похоже, недовольный этим. – Там просто сумасшествие: люди входят и выходят без всяких журналов и камер.
Это означало, что шансы поймать стрелка были минимальны.
Брюстер сказал.
– Мы пытаемся выяснить, кого именно и почему пытался убить стрелок. Потому что, хотя мистер Уивер мертв, он, по признанию самого мистера Харрингтона, находился в том месте здания, где можно было ожидать увидеть мистера Харрингтона.
Оукс продолжил.
– На данный момент мы должны допустить возможность того, что целью был мистер Харрингтон, а не мистер Уивер. И если это так, нам нужно выяснить у мистера Харрингтона, кто хотел причинить ему вред.
Это давало ответ на вопрос, почему они допрашивали Кела, но не давало никаких оснований для подозрений. Никто, кроме, может быть, других танцоров, не хотел бы причинить вред Келу, и даже эти люди никогда бы не пожелали ему смерти. Его не ненавидели все, как Сенана Вивера.
– Не могли бы вы принести ему бутылку воды? – спросил я Брюстера.
– О да, конечно. – Брюстер обвел взглядом комнату. – Могу я принести остальным немного воды?
Мы сделали небольшой перерыв: Брюстер ушел, а Кел стал ходить из одного конца комнаты в другой, а потом прислонился к зеркалу.
Встав, я пересек комнату и подошел к Келу, который прижался лбом к стеклу двустороннего зеркала. Я не стал спрашивать ничего глупого, например, все ли с ним в порядке, а просто стоял рядом с ним.
– Детективы были добры ко мне, – деревянно сказал он.
– Это хорошо.
– Может, они думают, что у меня вот-вот случится срыв или что-то в этом роде.
– Возможно. Но это потому, что они ничего не знают о твердом контроле балетных танцоров, – заверил я его, – и о твоей силе в частности.
Он хмыкнул.
– Сейчас я не чувствую себя таким уж сильным.
– Ничего страшного. – Я провел рукой по его щеке.
Он прильнул к моей щеке, и я притянул его к себе, обхватив руками, и его прикосновение успокоило мое сердце. Сенана Уивера убили у него на глазах, и, возможно, Кел остался жив только благодаря удаче. Эта мысль вертелась у меня в голове, посылая холодные шипы ужаса по позвоночнику. Я не мог потерять его. Я никогда не смогу его потерять.
– Мне так холодно. Я не могу согреться, – пробормотал он, прижимаясь лицом к моей груди.
Я прижался к нему еще крепче.
– Ты обратил внимание на дыхание Оукса? – спросил он, совершенно не в тему. – Мне кажется, он голоден.
– Может, и так.
– Так много танцоров пропускают приемы пищи, чтобы поддерживать свой вес, и мне всегда хочется сказать им, чтобы они съели что-нибудь, чтобы я не упал в обморок от их дыхания.
Я улыбнулся ему.
– Ты должен передать им свою мудрость о том, чтобы они ели все, что хотят, а потом работали на полную катушку.
Он кивнул.
– Это ужасная привычка - морить себя голодом, но таблетки для похудения или кокаин - еще хуже.
– Ты никогда не принимал наркотики, – сказал я, поддерживая разговор.
– Конечно, нет, – презрительно ответил он. – Я никогда не делал ничего, что не было бы естественным, потому что никогда не позволял себе никаких костылей.
– Потому что это слабость.
– Да, – стоически согласился он.
Я перевел дыхание.
– Что, по-твоему, произошло?
– Понятия не имею.
****
Через час Кел говорил то же самое. Еще через час, когда он сложил руки и положил лицо на стол, я сказал детективам, что допрос окончен.
– Очевидно, что он ничего не знает, и все, что вы делаете, - это изматываете его. – Ничего продуктивного из его пребывания в полицейском участке не вышло.
К тому времени Линкольн Палмер, Делон Митченер и другие танцоры были допрошены, каждый в отдельной комнате для допросов. Все танцоры были единодушны в том, что говорил Кел. Все они ненавидели Сенана Уивера и хотели, чтобы он ушел из труппы, но надеялись, что он вернется в Сан-Франциско, а не будет убит в тренировочном зале.
– Что вы собираетесь делать с безопасностью Кела? – спросила мисс Карими у детективов. – Очевидно, что он не может вернуться домой, так что вы отвезете его в безопасное место?
– Нет, – сообщил я ей. – Он останется со мной.
– Это безопасно? – спросил Тилдэм.
– Я живу в охраняемом здании в Линкольн-Парк-Уэст, – объяснил я, а затем повернулся к детективам. – И поскольку я совершенно не согласен с вашей оценкой, я уверен, что он будет в полной безопасности.
– Что вы имеете в виду? – рявкнул на меня Брюстер.
– После того как мы сидели здесь и слушали последние пару часов, факты свидетельствуют о том, что мистер Харрингтон находился в комнате, рядом с мистером Уивером, и не был застрелен. Да?
– Ну, да, но он...
– После того как мистер Уивер упал, мистер Харрингтон несколько мгновений не двигался. Фактически, он не двигался, пока мисс Карими не позвала его.
– Да, но...
– Это не имеет никакого смысла. У меня там сейчас снайпер из спецслужб, он изучает все факторы в обоих местах, и когда он закончит, он и заместитель маршала, с которым он находится, отправятся в морг, чтобы осмотреть тело мистера Уивера.
– Вы не можете...
– Могу, – соврал я, потому что в данный момент я перегибал палку, а Ян, его друг и мой знакомый Джордж Хант были со мной заодно. Если Брюстер донесет на меня моему боссу, а потом и его боссу, мне крышка.
Брюстер кипел, это было видно по его лицу, но он явно не имел ни малейшего представления о том, в какие дела я могу совать свой нос, а в какие нет.
– И в краткосрочной перспективе в ЧБТ, - вклинился Тилдэм, – мы планируем привлечь к работе больше охраны, чтобы их присутствие было ощутимым.
Потребовалась секунда, чтобы это дошло до сознания.
– Простите, что? – огрызнулась мисс Карими, первой пришедшая в себя.
– Кого бы нам ни пришлось нанять, – сказал ей мистер Тилдэм. – Мы не станем заложниками какого-то безумного фаната, пытающегося установить свое господство над мистером Харрингтоном. Мы отказываемся.
Я понятия не имел, когда «безумный фанат» вошел в историю, и взглянул на детективов, которые выглядели так же обеспокоенно, как и я. Мы могли не соглашаться с тем, что произошло, или с тем, что Кел в опасности, или нет, но мы были солидарны в том, что «безумный фанат» - это не та гипотеза, которая рассматривается.
– Это был не сумасшедший фанат, – настаивала мисс Карими. – Это был профессионал. Член нашей труппы был убит. Конечно, мы все отменяем, пока эта угроза не будет...
– Ни в коем случае, – ответил он, хмуро глядя на нее. – Я говорил с Делоном, который встречался с советом директоров, и он предельно ясно изложил свою и их позицию. В ЧБТ ничего не изменится из-за этой угрозы. Нас не запугать.
– Что это значит? – спросил Оукс. – Что завтра утром все вернутся в этот тренировочный зал?
– Да, – заверил его Тилдэм. – Мы привлечем консультантов по скорби вместе с командой безопасности, чтобы разобраться со всеми аспектами этой трагедии.
– Вы сошли с ума? – спросил я, стараясь сохранить ровный голос, так как гнев клокотал у меня в горле, как желчь. Не то чтобы это имело значение для меня, когда речь шла о Келе, потому что его там точно не будет. Но остальные, компания потенциально подвергала их опасности с какой целью? – Это больше, чем трагедия. Сегодня был убит один из ваших танцоров.