– Нет.
– Ты серьезно?
– Ян, я...
– Ты ешь с его тарелки. Ты постоянно находишься в его пространстве, постоянно прикасаешься к нему, надеваешь на него свою одежду - шарфы, шапки - и я ни разу не видел, чтобы он платил за еду, когда мы все вместе гуляем. – Ян улыбался, перечисляя вещи. – Ты внимательно слушаешь, когда он с тобой разговаривает, в то время как мне приходится повторять всякую ерунду по десять раз, чтобы она засела у тебя в мозгу.
– Это и близко не...
– Ты прерываешь наши вечера, потому что он рано освободился и может поужинать с тобой, и, что самое главное, когда он с тобой, ты больше никого не видишь.
– Конечно, я вижу и тебя, и Миро, и...
– Не твои друзья, идиот, – огрызнулся он. – Женщины. Мужчины. Кто угодно. Ты видишь только его. Люди могут раздеться перед тобой посреди гребаного тротуара и предложить тебе чертов танец на коленях, а ты не будешь обращать внимания ни на что и ни на кого, кроме него.
– Я не думаю...
– Женщины, которых он знает, балерины и модели, Шарп и некоторые из новых парней, они не могут перестать пялиться, языки высовывают из своих ртов.
– Я…
– Я серьезно, я сильно в браке, но Мейвен Эшмор - одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел в своей жизни.
– Конечно, но...
– Эта женщина двигается, как пантера, готовая нанести удар, и просто... черт.
– Ты бы сказал все это, если бы твой муж был здесь?
– Ты знаешь, что сказал бы, – заверил меня Ян. – Потому что я говорю о тебе.
– Что именно?
– Я наблюдал, как она флиртовала с тобой, а ты, в свою очередь, улыбался, кивал и отмазывался, чтобы пойти постоять на пожарной лестнице с Келсо и поговорить о «Властелине колец».
– А ты знаешь, что он никогда не видел этот фильм до того, как мы посмотрели его вместе?
– Это делает его идиотом, но что еще важнее, означает, что ты предпочел бы делать с ним все, что угодно, только не трахаться с потрясающе красивой балериной.
– Что?
– Не говори мне «что». Не делай этого. Я не дурак, и ты не станешь гребаным армейским рейнджером, если не будешь наблюдательным, да? Я вижу тебя. Я вижу тебя, потому что это все равно что смотреть в чертово зеркало.
Мне нужно было думать и дышать, и хотя обычно я мог делать это одновременно, в данный момент у меня были проблемы.
Ян продолжил:
– Я понимаю, да? Я знаю, что это такое, что ты чувствуешь, когда смотришь на своего лучшего друга и думаешь: «Интересно, что бы я почувствовал, если бы он меня поцеловал».
И это дало мне нужный шанс.
– Как ты узнал о Миро?
– Во-первых, когда я был в командировке, мне не хватало с ним даже просто воздуха. Больше всего другого, я хотел поговорить с ним, услышать его смех и сказать, что я тупица.
Я не хотел перебивать.
– Если у меня были новости, они не были реальными, пока я не рассказывал ему.
Так было и со мной. Что бы ни случилось, прежде чем кому-то другому, даже маме, я должен был позвонить Келу.
– Все становится веселее, если он рядом. Все всегда лучше. Я становлюсь более собой, когда он со мной.
Это тоже было так.
– И у меня всегда было такое чувство, будто я не хочу уходить из его дома. Я хотел остаться там, с ним, и была эта тупая боль, эта дрожь в сердце, и... почти то же самое я чувствовал, когда что-то было не так в патруле. Но я боролся со своими инстинктами, а не сдавался, потому что, знаете ли, Миро в свое время был парнем, который «любит и бросает», и я не хотел превращаться в зарубку на его столбе или что-то в этом роде.
– Это была причина?
– Так я себе говорил.
– Но что было на самом деле?
– А что если я облажаюсь, и он не захочет меня так же, как я его. Тогда я потеряю не только напарника, но и лучшего друга. И что тогда?
– Ты бы остался в полной заднице.
– Ага. Так что... да. На хуй это, верно?
– Верно.
– Но то, что ты ничего не делаешь, не значит, что этого не произойдет.
– Я понятия не имею, что...
– Это значит, что все то время, пока я мучился из-за Миро, он завязывал узлы из-за меня и пытался понять, как ему покончить со мной.
– Покончить с тобой?
– Больше не думать о том, чтобы трахнуть меня. Так лучше?
Я застонал, потому что иногда с ним было больно разговаривать.
– Ты ведь не знаешь, так ли сильно Келсо переживает из-за тебя, как и ты из-за него, потому что ты никогда его не спрашивал, верно?
– Конечно, нет. Я даже не готов назвать это... чем бы ты ни думал.
– О, я знаю, что это такое, – заверил он меня. – Вы, ребята, встречаетесь без всяких привилегий.
– Я понятия не имею, что это значит.
– И хрен с тобой, – сказал он, осушив последнюю бутылку пива.
– Ты хоть попробовал что-нибудь из...
– Он твой неромантический спутник жизни, – заявил он, ставя пустую бутылку на стойку. – И если ты хочешь оставить все как есть, то это прекрасно. Это не мое дело...
– У тебя, конечно, много мнений о том, что, как ты говоришь, не твое...
– Но если тебе нужно то, что есть у меня, – продолжал он, игнорируя меня, – лучший друг, который любит меня и вытрахивает мне мозги, то тебе нужно отрастить пару яиц и поговорить со своим гребаным лучшим другом.
Ян замолчал после своей тирады.
– Ты закончил?
Он ничего не сказал, но явно задумался.
– Ян?
– Тебе повезло больше, чем мне, – сказал он, его голос охрип. – У меня не было ни тебя, ни кого-либо другого, кому я мог бы доверять, чтобы поговорить. И если бы я испортил свою дружбу с Миро... Господи. У меня никогда не было такого друга. У меня никогда не было никого, на кого я мог бы положиться, как на него.
– Я знаю.
– Но я понял, когда мы вместе летели в самолете, что у меня нет времени. Если я не скажу ему, чего я хочу, мы никогда не начнем. Он хотел с кем- нибудь переспать, и я просто знал, что следующий человек, который окажется с ним в постели, поймет, что у него есть, и для меня все будет кончено.
– Ты все это знал?
– Я догадывался. Но ты чувствуешь, как кто-то отстраняется, пытается отстраниться, чтобы не причинять боль.
В последнее время у Кела изменились планы на меня. Не много, но несколько. Он стал сидеть напротив меня, а не рядом, и я знал это, потому что когда мы гуляли с моими друзьями, я оставлял ему место, а он вместо этого садился рядом с Анной, Джером или Миро. Тогда я не придавал этому значения.
– Я знаю, что это страшно, и время сейчас как нельзя более неподходящее, и, конечно, с каких это пор тебе нравятся парни?
Это была правда. Я никогда не думал о том, чтобы лечь в постель с мужчиной. Это никогда не приходило мне в голову. И я не вожделел Кела, не смотрел гей-порно и не фантазировал о том, что мы могли бы делать вместе в физическом плане. Но мой мозг постоянно возвращался к тому, что я хочу, чтобы он был рядом. Все время. Я не хотел, чтобы он куда-то уходил без меня, и это само по себе говорило мне о самом главном. Что меня интересуют не мужчины - или женщины, в данный момент, - а именно Кел. Когда я был с ним, я чувствовал себя правильно. Я чувствовал себя собой. Все, что я мог ему сказать, неважно что, неважно, насколько странно, было в порядке вещей, потому что это были он и я. Все сводилось к тому, что я не хотел, чтобы он проводил время с кем-то, кроме меня, и он заслуживал того, чтобы знать это.
Но Ян был прав. Время было совершенно дерьмовым.
– Ты в полном порядке, – заверил меня Ян.
– Спасибо.
– Ну, – сказал он, зевая, – мы с Миро будем здесь, как бы ни сложилось.
– Я ценю это.
– Я пойду домой и поем. Сообщи мне, что узнаешь завтра.
И прежде чем я успел поблагодарить его, пожелать спокойной ночи, попрощаться или еще что-нибудь, он направился к двери. Я ничуть не удивился.
– Я благодарен тебе, – сказал я ему вслед.
– Отвали, – ответил он, и я услышал, как дверь открылась, а затем закрылась, автоматически захлопнувшись за ним.
Я не мог его выдумать, мне бы никто не поверил.
****
Два часа спустя Кел сидел на диване и выглядел так, будто проспал не несколько часов, а целый месяц. То, что у него был открыт только один глаз и волосы были в беспорядке, было просто восхитительно.
– Чем это так вкусно пахнет?
– Это баклажаны с пармезаном, – ответил я, смутившись. "Разве не это ты сказал, что хочешь?
– Нет, ты сказал это, потому что я прятался, как... знаешь что, неважно. Я подойду к столу после того, как пописаю.
– Спасибо за информацию, – пробормотал я.
– Что?
– Ничего, – сказал я, когда он, прихрамывая, пересек комнату и направился по коридору. Из-за того, что его тело требовало так много сил, он часто просыпался в обмякшем состоянии, и требовалась минута, чтобы его походка снова стала плавной. – Ты хочешь вина, воды или...