– Я хочу вина! – крикнул он и захлопнул дверь ванной.
Он всегда просыпался ворчливым, и это казалось мне ужасно милым, наверное, потому что моя мама тоже была такой. Отец предупреждал меня, чтобы я не разговаривал с ней по утрам. Он просто передавал ей кофе через стойку и не разговаривал, пока к нему не обращались. То же самое происходило, когда она вставала после сна. Теперь, если я приходил, я наливал ей стакан воды со льдом и ждал, пока ее гнев по поводу того, что она проснулась, не уравновесится ее обычным добрым поведением.
Я не стал накрывать на стол, это было не для нас. Я поставил его тарелку и вино в центре островка, на той стороне, где стояли четыре барных стула. А сам встал на кухне напротив него. Когда он появился, я увидел, что он внезапно остановился, уставившись на меня.
– Что? – спросил я. – Ты странно выглядишь.
– Я просто... что на тебе надето?
Я опустил взгляд на белую футболку и старые джинсы, а потом снова посмотрел на него.
– Вещи, которые я всегда ношу. А что?
– Я никогда не видел, чтобы ты носил что-то такое старое и... обтягивающее.
– О да, мне нужно постирать, – сказал я ему. – У меня осталась только нерабочая одежда, которая видала и лучшие времена.
Кел кивнул, каким-то образом промахнулся мимо барного стула и внезапно исчез из виду.
– Вот черт, – сказал я, обогнув остров и обнаружив его распростертым на полу. – Ты в порядке?
– Да, – задыхаясь, ответил он, странно глядя на меня.
– Что с тобой?
– Я... ничего. Я в полном порядке.
– Ага, – сказал я, осторожно поднимая его на ноги и удерживая барный стул на месте.
– О, я могу сесть, – огрызнулся он, отмахиваясь от меня.
– Не знаю. Похоже, ты сейчас испытываешь трудности с гравитацией.
– Так смешно. – Он надулся и сел.
Обойдя островок, я подошел к холодильнику и нагнулся, чтобы достать что-нибудь из морозилки. Его вилка звякнула о тарелку.
Выпрямившись, я повернулся, чтобы посмотреть на него. Он опустил голову и облокотился на руки.
– Ты в порядке? У тебя приступ паники или...
– Я просто не могу сегодня.
Я вернулся на свою сторону острова, неся замороженное мороженое, чтобы оно немного оттаяло и было готово к десерту.
– Что ты не можешь сегодня?
Он покачал головой.
– Кел?
– Я... я сейчас слишком нуждаюсь, чтобы скрывать все то, что я обычно нормально скрываю.
– И что это значит?
Когда он поднял голову, я увидел, что на его глаза навернулись слезы.
– Какого черта?
Он снова покачал головой.
– Наверное, мне стоит позвонить Мейвен и узнать...
– Нет, – почти крикнул я, двигаясь, чтобы обойти конец острова и добраться до него.
– Просто оставайся там, – рявкнул он на меня. – Я не смогу думать, если ты будешь прижиматься к боку.
– Прижиматься к боку? – повторил я, удивленный.
– И не смотри на меня так.
– Как это я на тебя смотрю?
– Как будто я сломлен.
– Я не думаю, что ты сломлен, – ответил я, ухмыляясь. – Я думаю, у тебя был чертовски тяжелый день, ты переутомился, тебе нужно поесть и лечь спать.
– Я не ребенок, – прохрипел он.
– Когда это я называл тебя ребенком? – поддразнил я его.
Он уставился на меня, а потом повернулся к своему вину, поднял бокал и выпил его до дна. Закончив, он пододвинул его ко мне, чтобы я налил еще.
– Я не перетрудился.
– Нет?
– А у тебя не найдется какой-нибудь кофты, которую ты мог бы надеть?
Я был в замешательстве.
– Зачем?
– Может, еще и толстовку?
Я резко выдохнул.
– Скажи мне, что с тобой.
– Мне просто нужно... утешение.
– Хорошо. Я понимаю. Почему я не могу утешить тебя?
– Потому что...
Но он не закончил, и я ждал.
– Кел?
Оттолкнув тарелку, он сложил руки и опустил голову, чтобы я не мог видеть его лица. Я думал, что через мгновение он поднимется, но он продолжал дрожать.
– Тебе холодно?
– Нет.
– Ты дрожишь.
– Я знаю.
– Почему ты дрожишь?
– Потому что мне страшно, и я не хочу облажаться, и... я нелогично злюсь на Сенана за то, что он умер и заставил меня чувствовать что-то по отношению к нему, например, сожалеть, что он умер, и не могу быть собой с тобой, потому что мне все нужно, и я просто... я не могу облажаться, потому что тогда все станет дерьмово, и я не хочу снова быть один, как раньше.
Он бредил. За все время объяснений он не сделал ни одного вдоха, и я начал волноваться.
– Я не хочу терять то, что у меня есть.
– Зачем тебе быть одному или терять... Не мог бы ты поднять голову и посмотреть на меня?
– Нет, блядь.
– Нет, блядь? Не просто «нет», а «нет, блядь»?
– Не пытайся меня рассмешить. Сейчас не время для смеха.
– О, я думаю, сейчас самое подходящее время для смеха.
Его голова дернулась, и слезы полились по щекам, прежде чем он сделал глубокий вдох и грубо вытер их.
– Почему у меня нет больше вина?
– С каких пор ты не можешь быть со мной самим собой?
– Мы можем просто пить и есть?
– Ты знаешь, что мы не можем, – категорично заявил я. – Это не мы.
– Но хотя бы раз мы могли бы...
– Чего ты хочешь? – спросил я.
– Сидеть здесь, есть и...
– Нет, Кел. – Я был непреклонен, мой голос был низким. – Чего ты хочешь?
– Я не хочу, чтобы меня били по рукам и...
– Чего ты хочешь? – Я мягко надавил на него.
– Я не хочу, чтобы надо мной издевались или...
– Чего ты хочешь? – снова спросил я.
– Я хочу, чтобы ты, блядь, обнял меня!
Мы оба замерли: я - глядя на него, он - глядя на меня, и никто из нас не двигался.
Он перевел дыхание, и я знал, просто знал, что он собирается солгать мне, или облегчить свои слова, или попытаться разрядить напряжение любым способом, а я этого не хотел. Я не мог этого больше иметь. Отсюда, с того места, где мы находились, можно было только подняться.
Я обогнул стойку, развернул его барный стул и заключил в объятия. Крепко.
Я спрятал его голову под подбородком и не позволил ему пошевелиться. Да он и не пытался. Он сделал длинный дрожащий вдох, а затем растворился в слезах. Он рыдал, казалось, целый час, а я держался, гладил его по спине и прижимал к себе, наслаждаясь контактом и внезапно ощущая, что могу летать.
Как всегда, это было правильно. Правильно держать его в руках, правильно прижимать его к себе и правильно, что он со мной.
Я был идиотом. Я должен был сказать ему, что он должен быть со мной, хотя и не понимал, как это работает. В этом не было ничего сексуального, так что же это значит? Но альтернатива заключалась в том, что он будет гулять по миру, а кто-то другой увидит его и подумает: «Да, я хочу его».
Я не мог потерять его в моей жизни, как это было сейчас. В это время, в этот момент он был моим, чтобы потерять его.
– Кел, – сказал я, когда рыдания перешли в плач, а затем в сопение. – Могу я сходить за салфетками, чтобы ты мог высморкаться?
Он кивнул, и я осторожно высвободился. У меня была коробка на кухне, так что я вернулся в считанные секунды, достал их и стал наблюдать, как он сморкается, потом вытирается, а потом все повторяется сначала. Когда все было выброшено, я обратил внимание на его красный нос и опухшие глаза. Никогда еще он не выглядел так очаровательно.
– О, Кел, – пробормотал я и, наклонившись, снова обнял его, а затем поцеловал в лоб, потом в нос, увидел удивление на его лице и услышал, как перехватило дыхание, прежде чем я поднял его подбородок и поцеловал в губы.
Это было быстро, я не задерживался, и я заметил, что он не поцеловал меня в ответ.
– Ты не хочешь меня поцеловать? – спросил я, выпрямляясь и искоса глядя на него, испугавшись, что совершил ошибку.
– Ради всего святого, Илай, я хотел поцеловать тебя с момента нашего знакомства, но сейчас ты меня пугаешь, потому что я боюсь, что ты жалеешь меня и планируешь отдать мне свое тело, чтобы я почувствовал себя лучше.
Через мгновение я спросил:
– Мое тело? – Он застонал и попытался отвернуться, но я поймал его лицо в свои руки и заглянул в его поистине прекрасные глаза. – Я хочу кое-что сказать, и время для этого не самое подходящее, учитывая тот день, который у тебя был, но я думаю, ты должен знать.
Он быстро вдохнул, готовясь к тому, что я скажу.
– Я хочу, чтобы мы, когда все закончится... встречались.
Он явно ожидал не этого, судя по взгляду, который я получил вместе с сузившимися глазами. Отпустив его руки, но не сводя с него взгляда, я стал ждать.
– Прости, что?
– Я хочу, чтобы мы встречались. Я хочу, чтобы мы встречались исключительно друг с другом, потому что я не хочу, чтобы ты встречался с кем-то еще.
Он кивнул.
– Почему нет?
– Почему нет - да, ты будешь встречаться со мной, или почему нет - я не хочу, чтобы ты встречался с кем-то еще?
– Второе.