Танцоры, в целом, не были людьми, которые сидят и ничего не делают. После того как я рассказал Мейвен о плане Луны на межсезонье в этом году - и она согласилась, что это хорошая идея, раз уж я собираюсь заниматься с ними, - Мейвен понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы сделать стойку на руках на стене. Луна последовала ее примеру, и тут я не мог остаться в стороне.
– О, – вдруг сказала Мейвен, когда мы снова сидели за столом. – Угадай, кто позвонил мне вчера вечером и сказал, что, поскольку я черная, он не хочет видеть меня в роли злой колдуньи в новом воплощении своего балета, «потому что ему не нравится перспектива».
– Подожди, – остановил я ее. – Его любовник только что умер, а он звонит тебе по поводу балета?
– Верно.
– Господи, – выдохнула Луна.
– Может, он так справляется с этим, – сказал я. – Через работу.
– В первый же день? – Мейвен не выглядела убежденной. – Не знаю, верю ли я в это.
– А какой вариант?
– Что ему было наплевать на Сенана? – предположила Луна.
Я сказал:
– Но тогда почему Сенан должен был приехать сюда и стать ведущим танцором?
– Понятия не имею, – ответила Мейвен. – Но послушай, Линкольн вчера вечером сказал мне, что собирается связаться и с Луной. Он не хочет, чтобы она танцевала эту роль, потому что она латиноамериканка. Он хочет, чтобы роль злой колдуньи сыграл кто-то белый.
– Почему? – устало спросил я.
– Он не хочет, чтобы люди думали, что он видит расовую принадлежность.
– Прости, что? Как может быть, что, отдав роль белому танцору, а не чернокожему или латиноамериканцу, он не видит расы? Он точно видит, если не может понять, что танцор твоего уровня сделает любую роль своей. К тому же, давайте посмотрим правде в глаза, люди готовы платить деньги за то, чтобы увидеть, как ты танцуешь что угодно и где угодно. Неважно, что это будет.
– Я ценю это.
– Это правда, – заверил я ее.
– О, и знаете что? – сказала Мейвен. – Линкольн посвящает балет Сенану.
– Я так и думал. Так он сможет избежать изменений.
– Он хочет, чтобы Марк танцевал партию белого лебедя, потому что он натурал. Так что это будет черный лебедь-гей против белого лебедя-натурала, соревнующихся за любовь, теперь уже, принца.
– А как зрители узнают, кто из них гей, а кто натурал?
– Понятия не имею.
– Значит, в постановке вообще нет женщин, кроме злой... что? Ведьмы?
– Он использовал и колдунью, и чародейку, когда рассказывал мне об этом, так что я не думаю, что он знает, как он ее назовет.
– Это будет катастрофа.
– Да, это так, – согласилась Мейвен, скорчив гримасу.
– Не знаю, смогу ли я это станцевать, – сказал я ей. – Более того, я не знаю, стоит ли мне это делать.
Она наклонила голову и посмотрела на меня.
– Между нами говоря, я бы не стала. Если твое имя и репутация будут связаны с этим крушением поезда, это будет ошибкой.
– К тому же, если честно, с моей стороны было бы лицемерием танцевать для Сенана.
– Нет. Эта часть меня не беспокоит, – вздохнув, сказала Мейвен. – То есть да, Сенан пришел и испортил яблочную корзину31. Он просто не был хорошим человеком и нарушил баланс в компании. Но всем нам приходилось работать с людьми, от которых мы не были в восторге.
Правда.
– Думаю, меня потрясло то, насколько сильно он был не сдержан, – объяснил Мейвен. – Я много думала об этом - о том, что другие видели, что происходит и с Сенаном, и с Линкольном, но только Нура сдерживала комментарии Сенана, его уничижительные замечания и постоянные разглагольствования. Сколько раз она просила Линкольна уважительно разговаривать с ее танцорами? Неудивительно, что никто из них ее не выносил.
– Но такие проблемы будут всегда, – заметил я. – У танцоров большое эго. И у нас тоже. Мы должны думать, что это для нас - выходить и выступать, потому что никто другой не может сделать это так же хорошо, как мы.
– Я это понимаю, и, конечно, я тоже так считаю, но есть разница между этим и тем, чтобы уничтожить кого-то другого, чтобы почувствовать себя великим.
– Согласен.
– Меня беспокоит тот факт, что всему этому негативу позволили разрастись.
– Я понимаю это. Правда.
– Я хочу провести межсезонье с тобой и Лу, но тот факт, что Делон мог позволить Сенану быть таким, каким он был, и все еще позволяет Линкольну грубо обращаться с собой из-за этого фиаско с «Лебединым озером», действительно удручает.
– Ты считаешь, что ЧБТ должен взять удар на себя и отменить балет.
– Я так считаю. Да, – категорично заявил Мейвен, – я считаю, что так будет лучше.
– Тогда им следует уволить и Делона, – сказал я ей. – Нелегко найти нового креативного директора, но, как ты и сказал, он позволил двум людям прийти и нарушить баланс всей труппы.
– Именно, – сказала Мейвен, вздохнув с облегчением и взяв меня за руку, которую я осторожно сжал. – Для таких людей, как ты, не так уж плохо, когда работа - полное дерьмо, потому что у тебя есть дом, на который можно опереться. У некоторых из нас есть только профессиональная жизнь, карьера, но у тебя есть этот баланс, потому что у тебя есть он, – закончила она со вздохом.
Мне потребовалась секунда.
– Кто он?
Она прищурилась на меня.
– Илай.
– Илай?
– Да, – медленно сказала она.
– Подожди. Ты думаешь, я уравновешен?
С каких пор?
Она странно посмотрела на меня, похоже, смутившись.
– Конечно. У тебя есть и работа, и любовь. Ты не такой, как я или Лу, которые пытаются ими жонглировать. Ты нашел свой баланс. Тебе очень повезло.
– По-твоему, я выгляжу уравновешенным? – повторил я. Я не мог прийти в себя. Это должно было стать самым большим откровением за весь день.
– Ну, не сейчас, – признала она, хмуро глядя на меня. – Но обычно - да. У тебя есть то, чего мы все хотим, - любящий и внимательный человек, который всегда рядом, а главное, знает, когда нужно просто выслушать.
– Ты думаешь, он слушает?
– Ты пьян? Сколько вы с Лу выпили на завтрак?
– Я…
– Я видела, как ты ходишь взад-вперед по моему балкону, кричишь о чем-то, а твой парень сидит там, впитывает, слушает. А когда ты заканчиваешь, он обнимает тебя, передает тебе напиток и... подожди, это все? Неужели я все эти годы не замечала, что ты - высокофункциональный алкоголик? – Она, казалось, была в ужасе, уставившись на меня широко раскрытыми глазами. – Как же ты такой замечательный, если все время пьянствуешь?
– Я не алкоголик! – закричал я на нее, что никак не повлияло на мой аргумент.
Она повернулась к Луне.
– Так тебе пришлось напоить его сегодня утром?
– Я не алкоголик!
Она гоготнула, что ее дразнилка сработала, а затем вызвала нас с Луной на соревнование по переворотам. Я считал, пока не наступила моя очередь пируэтировать. Мы все лежали на полу, пританцовывая, когда Илай открыл дверь. Это было забавно, потому что он вошел, ожидая увидеть нас на уровне глаз, а затем посмотрел на пол. Мейвен помахала рукой.
– Если вы трое закончили валять дурака, – сказал он, нахмурившись. - Мне нужно, чтобы вы пошли со мной.
– Ой-ой, – поддразнила меня Мейвен. – У тебя проблемы.
Он привел нас в комнату со множеством больших мониторов и других блестящих приборов, которые заставили меня подумать, что мы попали в научно-фантастический фильм.
– Оооо, – ворковала Луна, похожая на маленьких инопланетян из «Истории игрушек».
– Хей, – сказал Илай, подходя ко мне, пропуская руку под моими волосами к шее и осторожно сжимая ее. – Что происходит?
– Мейвен думает, что я уравновешенный.
Он посмотрел на Мейвен, которая улыбнулась, а затем снова на меня.
– Ну, это хороший комплимент, который она тебе сделала, ты не находишь?
– Конечно, но это неправда.
– Конечно, это правда, – легко ответил Илай, улыбаясь мне. – У тебя потрясающая карьера, и ты уже разобрался со своей личной жизнью. Ты - само определение баланса
– Сейчас, – возразил я. – Сейчас да, но не раньше. Не раньше, когда она меня знала.
Он прищурился.
– Я думаю, что ты был таким, и думаю, что в этом все дело. Не так ли?
Кто-то назвал его имя, он сжал мою шею и ушел. Я смотрел, как он пересекает комнату, и мне казалось, что на него падает свет, освещая его всего, чтобы я не мог не увидеть его во всей красе. Илай Кон, человек, которого я люблю, и который, очевидно, любит меня в ответ.
Я думал, что вижу все, а Илай ничего не видит, но вместо этого он все время шел мне навстречу, прикрываясь дружбой и любя меня. На самом деле он давал мне все, что мне было нужно, все время. Чего мне не хватало, так это секса. У меня не было с ним физических отношений, но было все остальное, и все, кроме меня, видели это ясно как день.
Я резко выдохнул, и Мейвен, которая выронила мою руку, когда подошел Илай, снова взяла ее в руки. Когда я повернулся к ней, она улыбалась мне.