– Скажите мне, что я должен сделать.
Глава 11
ИЛАЙ
Убийство Сенана Уивера теперь официально находилось в руках УБН и ФБР, а служба маршалов и полиция города остались в стороне. Брюстеру и Оуксу предстояло закрыть дело, поскольку оно перешло в руки федерального агентства, и хотя обычно никому не нравилось, когда кто-то другой копошился в их песочнице, на этот раз было не так сложно оставить все как есть, поскольку теперь это была операция под прикрытием, и они точно знали, кто убил Сенана Уивера. К тому же Первый округ и служба маршалов теперь снова были на твердой почве. Это было хорошо.
Брюстер сказал:
– Я не сомневаюсь, что кусок дерьма Линкольн Палмер получит пулю в голову, так что вам, ребята, не придется помещать его в WITSEC. Он не заслуживает защиты.
– Не могу не согласиться, – сказал я ему. Мы пожали друг другу руки, а затем Брюстер и Оукс ушли.
Прежде чем Мейвен успела уйти, Стаффорд удивил меня до смерти и превратился в горячего поклонника, рассказывая ей, сколько раз он ходил на ее Жизель и какая она феноменальная танцовщица. Он слишком долго держал ее за руку, но она, похоже, не возражала, если судить по ее улыбке. Перед уходом Луна поговорила с Келом, направляясь, судя по всему, к адвокату, с которым она так долго возилась. Очевидно, не только я и Кел пытались примерить на себя что-то новое.
Не то чтобы я когда-нибудь снова заговорю с ним после того, как он решил подвергнуть себя опасности, не обращая внимания на мои чувства или опасения по этому поводу.
Всю дорогу домой я смотрел на дорогу. Я практически чувствовал, как вибрирую от страха и гнева, поэтому молчал, не желая срываться на нем, говорить то, что никогда не смогу взять назад.
– Мило со стороны твоего босса, что он отпустил тебя домой пораньше после того, как ты ему позвонил, – сказал Кел, пытаясь завязать разговор. Как будто это могло сработать.
Паркуя машину, поднимаясь в лифте, идя по коридору, а затем в свою квартиру, я молчал. Зайдя в свою комнату и переодевшись в тренировочные шорты и футболку, потому что выплеснуть свое разочарование было единственным выходом, я присел на край кровати и попытался представить себе сценарий, при котором Кел не пострадает, оставшись наедине с Линкольном Палмером.
Никто не знал наверняка, на что способен этот человек. Мы не знали, есть ли у него оружие. По сути, он был загнанным в угол, напуганным человеком, оказавшимся не в своей тарелке и виновным в смерти своей возлюбленной. Худшего рецепта для катастрофы я и представить себе не мог.
Я не удивился, когда Кел вошел в мою комнату и сел рядом со мной.
– Ты знаешь, что так будет правильно, – сказал он мне, его голос был мягким и ласковым. – И ты будешь рядом, чтобы защитить меня.
Мою грудь словно зажали в тиски.
– Илай, – успокаивал он, проводя рукой по моему лицу и медленно поворачивая мою голову так, чтобы я смотрел ему в глаза. – Я не подвергаю себя опасности по прихоти. Я хочу сделать это, чтобы место, которое я называю домом, стало лучше.
– Это не твой дом, – пробормотал я.
– Это место, где я практикуюсь и занимаюсь своим искусством, и это огромная часть моей личности. Я здесь ведущий танцор, и поэтому мне нужно наложить на это место свою печать, понимаешь? Я понимаю, что у меня есть связи здесь, в Чикаго, в моем сообществе, и я не хочу, чтобы репутация моей труппы была запятнана, как и репутация людей, которые меня окружают.
Говорить было трудно из-за комка в горле.
– Все что угодно может случиться, – удалось мне выдавить из себя. – Я участвовал в стольких операциях, и случалось такое, о чем никто даже не думал, и все портилось в одно мгновение.
– Но не в этот раз, – пообещал он, наклонился и поцеловал меня в щеку, подбородок, а затем в губы. Мягкий, нежный, он отстранился и слабо выдохнул, едва ощутимо обдав мое лицо дыханием, прежде чем снова поцеловать меня.
Когда его губы встретились с моими во второй раз, его язык уже был там, настойчиво требуя входа, и как только я открыл их, раздвинув, он оказался на мне.
Я никогда не слышал, чтобы кто-то так стонал, целуя меня. Он положил руку мне на шею, чтобы удержать меня в неподвижности, и это не было нежностью, а другой рукой он толкнул меня вниз, пока я не оказался на спине, пожираемый им.
Я попытался пошевелить руками, чтобы прикоснуться к нему, но он схватил оба запястья и прижал их к кровати, не позволяя мне поднять их. Конечно, если бы я захотел, то смог бы сдвинуть его с места, освободиться. Но дело было в том, что я не хотел. Этот новый Кел, берущий свое, был очень горячим.
Поцелуй продолжался, голодный и жесткий, его рот прижимался к моему, терзая. Я чувствовал, как сильно он хочет меня, и когда он скрестил мои запястья, держа их одной рукой, а другой скользя вниз по передней части моих шорт, я затрепетал под ним.
– Ох, – прохрипел я. – Что ты сделал?
Его улыбка была лукавой и теплой одновременно.
– Я разгадал головоломку, которая заключается в Илае Коне, – пробормотал он, наклонился и снова поцеловал меня, его язык скользил по моему, зубы зацепили мою нижнюю губу, не давая мне дышать, просто пируя, пока мое тело нагревалось под его.
Когда он прервал поцелуй, я задыхался.
– Тебе нужно знать, что тебя любят, и напоминать, что ты любим, и угадай, как именно - секс.
– Я не...
– Ты любишь меня, да?
– Конечно. Ты это знаешь.
– Я знаю это, и я думал, что этого недостаточно, что это не то, что мне нужно, но оказалось, что это больше, чем мы оба думали.
– Я не понимаю.
– Все так: Мне не нужно ждать, когда у тебя появятся романтические чувства ко мне, потому что они уже есть.
Я был озадачен.
– Есть?
Он захихикал, но я понял, что он смеется не надо мной. Он смеялся над ситуацией, над нами.
– Мне не хватало, чтобы мы встречались все это время.
– Я... да, мне тоже. Джер, мы с Яном и... они все думают, что мы встречались.
– И все в труппе думают так же, – сказал он, целуя мое горло мягко, нежно, соблазнительно. – Мы уже давно вместе.
– Это похоже на то. – Мне было трудно сосредоточиться, когда его горячий рот касался моей кожи, а его рука массировала меня через шорты.
– Да, – согласился он, ощупывая меня, сжимая мой член, заставляя меня пытаться приподняться навстречу его прикосновениям, наслаждаясь трением. – Мне просто нужно показать тебе, где ты находишься в этих отношениях. Как стрелка «ты здесь» на карте в аэропорту.
– Кел, – выдохнул я.
– Я хочу делать все, что захочу, – прошептал он, его рука скользнула под эластичный пояс моих беговых шорт к трусам. – Скажи мне, что я могу делать все, что захочу.
– Тебе нужно разрешение?
– Конечно, мне нужно...
– Нет, не нужно, – сказал я, затаив дыхание, когда его рука заскользила по моей коже, спускаясь вниз по моему крепнущему члену. – Ты мой лучший друг, ты мой... Кел! – прохрипел я, приподнимаясь с кровати и вжимаясь в его руку, наслаждаясь тем, как его пальцы обхватывают мой член.
Он перелез через меня, стянул шорты и трусы с моих бедер до колен, освобождая мой член, который свободно покачивался, твердый и готовый.
– О, Илай, посмотри на себя. Ты прекрасен весь, – сказал он, его голос был густым и хриплым, прежде чем он взял меня в горло плавным движением, заставившим меня выкрикнуть его имя.
Это было бы неловко - моя реакция, благоговение, признательность и желание в моем неровном шепоте, - но это был Кел, который знал меня изнутри и снаружи и никогда не нашел бы ничего плохого в том, чего я хотел, в чем нуждался. Я мог быть честен с ним, никогда не прятаться, выкладывать все начистоту. И самое главное - уязвимость, которую я прятал от всех остальных, я мог показать ему.
Причина была проста, и это невозможно было отрицать, когда он проводил по мне языком, вылизывая каждый сантиметр в абсолютном поклонении.
Он любил меня, и я любил его в ответ.
Подняв голову, я обнаружил, что он лежит на полу между моих ног, и, увидев его там, не смог остановить себя от желания протянуть руку и запустить ее в его волосы, поднять его голову, заставить его, когда он сопротивлялся, встретиться с моим взглядом. Расширенные зрачки и припухшие губы были почти невыносимы.
– Поцелуй меня, – умоляюще произнес я, как будто это был приказ, но это была мольба.
– Я хочу, чтобы ты кончил, – сказал он мне. – И я хочу проглотить все это, а потом хочу, чтобы меня целовали и трахали, потому что это то, что я люблю, но никто никогда не мог этого сделать, потому что все слишком слабы и не могут удержать меня.
Он не имел в виду, что его нельзя одолеть; он имел в виду, что ментально, эмоционально он был сильнее, чем прошлые любовники, которые в итоге подчинялись ему, а не он им.