Брак. Она уже заговорила о браке. Со стороны Илая это было бы романтично, а с ее стороны - удивительно с точки зрения сроков. Мы были вместе всего секунду, а она уже перешла к делу. Я не осмеливался повернуть голову и посмотреть на любимого мужчину.
– Да, – согласился Илай и сжал мою руку.
– О, – вдруг сказала она. – Кел, не забудь сказать «Ми Шебейрах» для моего друга мистера Торро. Он все еще в больнице, но я разговаривала с ним сегодня утром, и ему уже лучше.
– Кого? – поинтересовался Илай.
– Ее друг, – сказал я ему. – Они вместе пьют кофе, ходят в кино и ужинают в итальянском ресторане, который она любит.
– Что?
– Ты же видел, как я это делаю, – сказала она, а затем объяснила мне процесс «ми шебейраха, который я уже знал. Но из уважения я молчал и слушал. – После того как раввин закончит зачитывать имена людей, которые, как известно прихожанам, больны, он даст возможность присутствующим добавить имена других людей. Вы просто встаете и ждете, пока он обратится к вам, и...
– Кто этот человек? – продолжал Илай.
– Не бери в голову. Кел позаботится об этом за меня, – пренебрежительно сказала она, одарив меня широкой улыбкой. – И постарайся не улыбаться миссис Сильверберг. Ты такой дружелюбный, что можешь забыть.
– Нет, мэм, я только посмотрю на нее.
– Дай-ка посмотреть.
Я одарил ее своим самым мрачным взглядом.
– О, это хорошо. Мне это нравится.
– Вы оба ненормальные, – пробормотал Илай.
Но он любил нас обоих, и это было все, что имело значение.
Глава 13
ИЛАЙ
На выходных прогремела история о ЧБТ, Линкольне Палмере и его связях с картелем Маццары. Во всех репортажах Сенана Уивера изображали невинным свидетелем, который поплатился жизнью за то, к чему он не имел никакого отношения. О том, что Сенан шантажировал Палмера, чтобы тот устроил его на работу ведущим танцором в CBC, разумеется, умалчивалось.
Когда отец Сенана приехал из Сан-Франциско, чтобы забрать тело сына домой для погребения, все танцоры встретились с ним и выразили соболезнования. Кел поговорил с ним напоследок, взял его за руку и пообещал, что Сенан не страдал. Мистер Уивер был благодарен за это и крепко обнял Кела.
– Он всегда говорил, когда мы общались, что все в ЧБТ такие талантливые, и он был в восторге от того, что работает со всеми вами.
– Мы все чувствовали то же самое, – любезно солгал Кел.
Позже, выпивая с другими ведущими танцорами, Кел качал головой.
– Вы можете в это поверить?
– Лгал своим родителям, – сказала Луна, на мгновение закрыв глаза. – Вот засранец.
Даже несмотря на все произошедшее, никто не давал Сенану Уиверу поблажек. Но поскольку он никогда не делал этого для других, то в этом был смысл.
Кел вмешался и поставил обещанное «Лебединое озеро», поставив Луну на роль принцессы, выбирающей между святым и грешником - добродетельным, благородным белым лебедем или злодеем черным. Я полагал, что она выберет пикантного черного лебедя, поскольку они могли бы изменить его, если бы захотели, но Кел заверил меня, что в конце концов все выбирают хорошего парня, когда взрослеют.
– И принцесса сделает то же самое, – категорично заявил он.
– Это так скучно, – сказал я ему, забирая его с тренировки две недели спустя.
– Нет. Нам всем нужен парень, который останется, а не сбежит за очередной красоткой. Нам нужен парень, который будет скалой, а не будет руководствоваться только своим либидо.
Меня это не убедило.
Но сама постановка, состоявшаяся месяц спустя, была впечатляющей. Мейвен сыграла потрясающую злую чаровницу, переплюнув всех, и получила овацию в конце второго акта и пять звонков занавеса перед антрактом. Зоуи была феей, которую Кел добавили специально для нее, и критики восторженно отзывались о ее «озорном образе подружки-феи принцессы, которую мы все хотели бы иметь». Летом ее пригласили танцевать с труппой ABT в Нью-Йорке, основываясь на силе ее выступления, и когда она рассказала об этом Келу за ужином, то расплакалась.
– Осторожно, – предупредила ее Мейвен. – Не утопи хореографа. Он нам нужен.
– Это было всего один раз, – сказал ей Кел.
– Ага, – согласилась Мейвен, кивнув.
Она оказалась права. Он вошел во вкус, и когда поехал в Копенгаген, чтобы выполнить свои обязательства, они попросили его поставить хореографическую композицию для их гала-концерта. Я не поехал, работа затянула, но я был в восторге от него. Особенно меня порадовало, что во время пребывания в Дании он продолжал встречаться с доктором Батлером по видеосвязи. Доктор Джордж оказался идеальным психотерапевтом для Кела и помогал ему справиться не только с затянувшимися проблемами, связанными со смертью Сенана. Я был благодарен и доктору, и Келу за готовность поговорить с ним.
Пока его не было, я обновил свой кабинет, пригласив маму помочь мне, и он был прекрасен, когда она закончила, с темно-синими акцентами и остальным в голубом цвете, близком к цвету глаз Кела. У меня было ощущение, что она сделала это специально.
Мейвен решила остаться в ЧБТ после того, как Делон провел индивидуальные встречи с каждым сотрудником компании и пообещал, что впредь не будет мириться с токсичной обстановкой. Он искренне сожалел о своей роли в том, что ситуация вышла из-под контроля, и надеялся, что все дадут ему еще один шанс. Кел не удивился, что все люди остались. Все они с нетерпением ждали следующего сезона.
Я встречал его из аэропорта после трехнедельного отсутствия, когда мне позвонил мой босс.
– Сэр?
– Кон, – прорычал он. – Жена мэра назначила на осень новый благотворительный сбор средств, и ты снова будешь за него отвечать. Организаторы просили тебя лично.
От этих слов у меня быстро началась мигрень.
– Очевидно, – продолжил Кейдж. – Жена мэра - суперфанатка твоего парня, и когда он позвонил, чтобы поговорить с ней о «Балете в диких условиях», это может быть правдой?
– Это «Балет в естественных условиях», то есть без ограничений, без обязательств, свободный для всех и без ограничений.
– Ладно, это лучше, чем что-то другое, – категорично заявил Кейдж. – Но что бы он и его команда ни делали, жена мэра хочет помочь с финансированием, и она позвонила мне и попросила именно тебя, потому что, цитирую: «Мой мальчик влюблен в твоего мальчика. Разве это не романтично?», – Он на мгновение замолчал. – Мне не понравился этот звонок.
Я молился, чтобы меня поразила молния.
– В любом случае, она в его расписании, так что, когда бы это ни было, дай знать Джеру и согласуй с ним. Пусть Ян поговорит со Стэнхоупом. Твое имя там запятнано.
Я знал это.
– Я не хочу больше говорить об этом. Мне просто нужно знать, где и когда появляться.
– Да, сэр.
– Передайте привет мистеру Харрингтону.
– Да, сэр, – согласился я, когда он повесил трубку.
И это имело бы значение, все эти мелкие разочарования, возникающие в течение обычного дня, которые я обычно таскал домой. Но теперь меня встречали, когда я входил в дверь. Играла музыка, в квартире пахло чем-то, что готовил или заказывал Кел, и если я оказывался первым дома, то должен был убедиться, что к его приходу все будет так же.
Когда я ждал его в терминале, мое сердце колотилось, и я не знал, почему. Может быть, потому, что он никогда раньше не уезжал и не возвращался домой. Когда мы еще не были нами, я забирал его, а он подходил и обнимал меня, и это было мило и по-дружески. Но теперь мы стали чем-то большим, и мне стало интересно, на что это может быть похоже.
Рядом с ним шел потрясающий мужчина, конечно, шел, говорил, а Кел слушал, но в основном он высматривал меня.
– О, простите, извините, – поспешно произнес он и, прихватив с собой чемодан, устремился ко мне.
Я оттолкнулся от колонны, возле которой стоял, протянул руки, а он отпустил ручку своего чемодана и прыгнул на меня. Это было не очень красиво, не элегантно исполненное grand jeté35 Келсо Харрингтона, но для меня это было идеально. Я обхватил его, а его руки обвились вокруг моей шеи, крепко прижимая меня к себе.
– Я скучал по тебе, – едва успел вымолвить он, прежде чем отстранился и поцеловал меня так, что у меня поджались пальцы ног. Я принадлежал ему, и не было никого в этом терминале, кто бы не знал этого.
– Он говорил только о тебе, приятель, – сказал парень с теплым австралийским акцентом, уходя.
Мне оставалось только улыбнуться в ответ в губы Кела, а затем снова закрыть глаза и погрузиться в поцелуй, в котором были и языки, и зубы, и его губы, поглощающие мои.