— Как отсюда выбраться?
Изумлённо хлопает ресницами.
— Куда выбраться? Как?
Выругавшись, смыкаю пальцы левой руки у него на горле и тяну на себя, приподнимая тушка над землёй. Слегка надрезаю его ухо лезвием тесака. Яростно шепчу.
— В цивилизацию выбраться, мелкий ублюдок. К своей старой жизни.
Карлик тихо поскуливает и сразу же принимается засыпать меня словами.
— Это теперь и есть твоя жизнь, мясо. Другой не будет. Вы все твердите о каком-то прошлом и своих жизнях, но можешь об этом забыть. Толб ходил в самые дальние уголки этого мира и везде натыкался на стены. Отсюда не выйти, мясо. Выхода нет.
Угу. И скоро рассвет. А кто-то всё никак не допишет пару фраз кровью на стене метрополитена.
— Объясняй понятнее. Что за стены? Куда ты ходил? Сколько вас таких ещё здесь?
В голове снова начинают плыть образы, а рядом на землю опускается девушка. Глянув на меня, осторожно кашляет.
— Ты не мог бы убрать тесак от его горла. Это единственный источник информации.
Покосившись на неё, непонимающе хмурю брови. А потом обнаруживаю, что и правда переместил оружие — теперь лезвие приставлено прямо к кадыку мелкого засранца, что со страхом пялится на меня.
Когда убираю сталь подальше от его горла, девушка снова начинает говорить, обращаясь к карлику.
— Ты сказал, что везде натыкался на стены. То есть мы в каком-то месте, которое со всех сторон окружено барьером? Насколько он высок? Там есть какой-то проход?
Карлик ведёт глазами в сторону и внезапно кривится в усмешке.
— Даже говорящие сиськи умнее тебя, мясо. Не будь у тебя столько удачи и безумия в глазах, Толб бы тебя перехитрил. Обыграл и прикончил. А потом долго бы трахал эту цыпу. Жрал бы её жопу и трахал.
Чувствую, как снова подступает гнев и на этот раз концентрируюсь, стараясь не выпускать из виду оружие. Блондинка права — пока пленный нам ещё нужен.
Зато сама девушка внезапно подаётся вперёд и опускает пальцы на лицо карлика. Кладёт их прямо на его глаза, вынуждая того зажмуриться и податься назад, вдавив затылок в землю.
— Ещё одно слово в таком тоне и я выдавлю тебе глаза. А потом заживо нашинкую твой член и скормлю его тебе же. Тебе ведь нравится свежатинка, да? Вот её ты и будешь жрать! Ломтик за ломтиком!
Неожиданно. Настолько, что в первые секунды я не знаю, как реагировать. Потом хочу было вклиниться, чтобы успокоить её, но быстро соображаю, что это будет лишним. Синеглазка сделала то, что не удалось мне — до чёртиков напугала мелкого уродца.
Качнув перед его глазами лезвием тесака, напоминаю.
— Отвечай. Или я дам ей сделать всё, о чём шла речь.
Моргает. Испуганно пялится на меня.
— Тут везде стены. Уходят под самое небо, их не перелезть. Толб пробовал. Он стёртый, но всё равно пробовал. Пусть Брет и говорит, что выйти мечтает только отбраковка, но Толбу тоже хотелось. Туда, где много свежего мяса и женщин, где он будет королём, а не слугой. Но не вышло. У Толба не вышло и он всё ещё тут.
Частит, постоянно вспоминая своё имя, но полезную информацию, тем не менее выдаёт. “Отбракованный” — такой статус стоит в моём интерфейсе. Значит такие, как я, всегда хотят выбраться. Но вот значит “стертый”? И почему я заперт на куске земли, ограниченном стенами?
Покосившись на тяжело дышащую девушку, которая похоже пытается справиться с обуревающими её эмоциями, уточняю.
— Насколько большая площадь у изолированного участка? Почему ты называешь себя стёртым? Как сам здесь появился?
Несколько раз моргает, смотря на меня. И снова извергает поток слов.
— Здесь много места. Очень много. Толб не знает, как посчитать точно. Он мог раньше, когда-то давно. Но сейчас не может. Потому что он стёртый. Вы отбракованы, а мы стёрты. Вот и вся разница, мясо. Другой нет. А появился Толб так же. Р-раз и очнулся на земле. Только не здесь, а в Серых скалах. Там появляются такие, как я. А вы в Тёмном лесу. Несправедливо.
В чём именно заключается несправедливость, уточнить не успеваю — откуда-то из леса доносится громкий крик. На этот раз орёт мужчина. И как мне кажется, причина для такого безумного вопля может быть только одна — дикая, непереносимая боль.
Сразу же приставляю тесак к горлу карлика. Тихо шиплю.
— Попробуешь закричать, прикончу.
Поворачиваю голову к блондинке.
— Найди чем заткнуть ему рот.
Чуть замешкавшись, та перемещается к сумке, тоже сделанной из какой-то шкуры, и с усилием тянет завязки, распутывая узел. Через несколько секунд возвращается обратно, неся в руке кусок грубой ткани, испачканный кровью. Если не ошибаюсь, отрезан он от такого же комбинезона, как тот, что сейчас на мне.