ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР ХОЛДИНГА «РУССКИЙ МИР» (бывший «Пасифик Раша») Аркадий Игоревич Драбкин стоял на веранде своего загородного поместья, нервно вцепившись в узорные перила. Он находился в полном и бесповоротном замешательстве. Того, что случилось, не могло произойти ни при каких обстоятельствах. Не могло! Встречу назначили ранним утром, в глухом месте, Лоусона сопровождали два самых надёжных человека… Да что же это такое?!
Драбкин всегда предпочитал действовать аккуратно, без ковбойских штучек с пальбой и хрустом костей. До сего дня получалось. То есть всякое бывало, но до смертоубийства не доходило. Аркадий Игоревич был культурным человеком с высшим (между прочим, юридическим) образованием, прекрасным семьянином с тонкой духовной ориентацией. Увы, бизнес — такое дело, где нередко приходится засовывать эту ориентацию в задний карман брюк, но есть же границы…
Сегодняшнее трагическое происшествие далеко выходило за эти границы. Последствия могли оказаться катастрофическими — учитывая фигуры Вострикова и Лоусона. Но кто же подложил такую свинью? Такого огромного пинк флойда… С одной стороны, напрашивался однозначный вывод: Грач и Исай врут нагло и беспросветно. Вся эта голливудская история с перестрелкой в ботаническом саду — бред сивой кобылы. Особенно милая подробность, когда бандит стреляет в упор по громадному Грачу и мажет. Видели мы это! У Тарантино в «Криминальном чтиве».
А с другой стороны… Приволочь Драбкину кейс с «Плейбоем» вместо лабораторных образцов — это уже ни в какие ворота. Грач, конечно, умом не богат, но не до такой же степени. И деньги привезли. Да если бы захотели, они с такими бабками растворились бы бесследно. Придумывать бездарную историю с невероятными подробностями и возвращаться с нею фактически под топор… Что-то тут не клеится. А не клеится тут главное. Ни Грач, ни Исай не знали до последней минуты о предстоящей поездке. И уж тем более — о сделке Вострикова с Лоусоном. Значит…
Он набрал номер по сотовому.
— Павел Петрович, дорогой, слушай меня внимательно…
Драбкин спустился с веранды и отошёл на десяток шагов от дома.
— Мне нужна полная информация о взаимоотношениях твоих бугаёв с Шустовым, Краповым и Джонни. Ну ясно, что Грача и Исая, а не Кирилла и Мефодия! Гляди — ни слова не должно просочиться. И ещё. Наши партнёры по Климску. Да, Миша Пак. Ты вот что… У тебя же база данных на Пака есть? Павел Петрович, кто бы сомневался. Переверни всё окружение Мао на тот же предмет. Да, на предмет связей с моим политбюро. Конечно, всех! Нет, пехоту можешь не трогать. Ну, если на всякий случай… Какие связи? Любые. Учились вместе, работали, в одном городе жили, в одно время в Сочи отдыхали. Одну тёлку драли, наконец! — На этом месте Драпкин запнулся. Негоже переходить на язык окружающих его бабуинов. — Как срочно? Через две минуты! Тогда чего спрашиваешь?
О сделке могли знать кроме него только трое его советников — Шустов, Крапов и Джонни. Хотя подозревать их нелепо. Если уж ближний круг продажен, тогда нет в мире ни чести, ни совести. Впрочем, это давно не открытие.
Нет, быть не может. Так кто тогда? Прослушка? Или во сне бормотал, жена услышала? Хотя если и жену сюда… Да разве угадаешь! Ничего, всё тайное, как говорится, становится в позу. И Драбкин повернул к дому.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ШУСТОВ И ДЖОННИ ждали его в охотничьей комнате у камина. Драбкин плотно прикрыл дверь, предварительно отослав охрану на веранду. Ветерок пронзительный, но это чтобы служба мёдом не казалась. И уши по стенам не гуляли.
Директор медленно опустился в кресло, хотя это стоило ему больших трудов. Арка-дия Игоревича трясло от напряжения, возмущения, злости — да от всего сразу, просто бурлило, как в котле! Но показывать нельзя. Тем более учитывая подозрения.
Он потянулся к коньяку.
— Я налью, — опередил его Шустов и наполнил рюмку.
Драбкин хлопнул залпом. Зажевал ломтиком рокфора.
— Знатный коньячок, — мрачно произнёс он.
— Аркадий, не тяни, — нетерпеливо сказал Шустов. — Давай без вступлений. И так на сердце муть.
— У тебя на сердце муть? — вскинул брови Аркадий Игоревич. — А у меня что, Лебединое озеро?
— Как эти бесенята? — поинтересовался Шустов. — Раскололись?
Драбкин внимательно посмотрел на Геннадия Александровича.
— А с чего им колоться? Может, так и было, как они рассказывают.
— Да ты что! — всплеснул руками Шустов. — Может, ещё и ананасы на ёлках растут? Придавить их как следует, тварей! Всё выложат…
Шустов перевалил за шестой десяток, но вспыхивал легко, как прыщавый юнец, которому в голову долбят гормоны. Низенький, востроносенький, с длинными тонкими ручонками, он напоминал комарика, который то и дело рвётся спасать муху-цокотуху из лап злодея-паука. Злодеев он видел во всех, за исключением детей младенческого возраста. Они Шустова умиляли.