Всё это опера внимательно срисовали взглядами.
— Иудифь с головою Олоферна, — кивнул на девицу с саблей Миша Арбузов.
— О, блин, искусствовед… Кто такая?
— Не знаю. У нас дома альбом был, «Государственный Эрмитаж». Я его в детстве наизусть знал. Там ещё святой Себастьян с кучей стрел в брюхе. Тоже личность мне не известная.
— Хозяева! — зычно позвал Серёга и кивнул Мише на дверь во вторую комнату. Дверь находилась слева от оттоманки и была прикрыта бамбуковой занавесью с видом пагоды. — Милиция к вам!
— Если к нам, то проходите, Сергей Андреевич, — раздался гостеприимный добродушный голос из смежной комнаты. — И вы, Михаил Кутузович. А то пока будете здешний Эрмитаж рассматривать, вам самому брюхо стрелами нашинкуют.
Опера вздрогнули от неожиданности.
— Вы кто?! — громыхнул Серёга Степцов и присел на шарнирных коленках.
— Конь в пальто, — ласково представился тот же весёлый молодцеватый голос. — Проходите, говорю.
— Конторщики это, — громко отгадал Миша Арбузов. — Феерическое сборище бездельников.
И они зашли.
Вторая комната оказалась побольше и посветлее. Правую стену занимал огромный шкаф с зеркалом посередине, слева расположилась двуспальная кровать с периной и окном в изголовье. Рядом с дверью, тоже слева, возвышалась древняя этажерка, заваленная женской косметикой и глянцевыми журналами.
На кровати возлежал парень лет двадцати пяти, коротко стриженный, в светлой рубашке цвета беж. Под мышкой у него торчала кобура, откуда выглядывала диковинная чёрная рукоятка неизвестного пистолета. Голова парнишки покоилась на большой пуховой подушке без наволочки.
Рядом со стриженым сидел солидный гражданин в тёмном костюме и светлом джемпере. Несмотря на седину, гражданин выглядел молодцевато. В зубах мужчина держал трубку и потягивал её. Хотя табаком в комнате не пахло.
Третий незнакомец прислонился к дальней стенке шкафа. Лицо меланхолическое, глаза оловянные. Другие приметы отсутствовали. Физиономия из тех, что совершенно не запоминаются. Встретишь во второй ли, в третий раз — нипочём не узнаешь. Оно, конечно, для оперативной работы вывеска что надо. А вот как при такой обезличке за девицами ухаживать? Назначил свидание, припёрся — барышня на тебя глядит, как баран на новые ворота: «Вася? Какой Вася? Гражданин, прекратите приставать, я жениха жду!».
— С бездельниками осторожнее, — тем же весёлым голосом приветствовал оперов парнишка с пистолетом.
— Вы весь райотдел по имени-отчеству знаете? — поинтересовался Степцов.
— Что значит — знают? — возмутился Арбузов. — Я что, по-твоему, Кутузович?
— Не всех, — уточнил мужик с трубкой. Миша мысленно окрестил его «капитаном». — Только тех, кто ведёт оперативное сопровождение по трупу на Безымянке.
— Понятно, — сказал Степцов. — Мы уже в курсе, у вас там пиковый интерес.
— Со вчерашнего дня здесь подъедаемся, — уныло вздохнул парень с кобурой. — Если так можно выразиться. — Он указал на табурет, где стоял стакан в мельхиоровом подстаканнике, рядом лежала наполовину выпотрошенная пачка печенья «Юбилейное». — А вы за своими трупами что-то не идёте.
Он взял одно печенье и печально захрумкал.
— Вообще-то мы только на один рассчитывали, — недовольно буркнул Миша. — А они, выходит, Кирюху с сестрёнкой завалили…
— Счетоводы, — с нескрываемым сарказмом произнёс солидный в джемпере, вынимая трубку изо рта. — Как раз Сабельняк и его сестра живы-здоровы. То есть Сабельняк жив, а сестра здорова.
— А кто же трупы? — не понял Серёга Степцов.
Мужчина кивнул на пол, где мелом были обрисованы два раскоряченных силуэта. В промежность одного из них неведомый шутник поставил пластиковую бутылку из-под «Аква минерале». Молодой куролесит, догадался Миша. Со скуки.
— Трупы залётные, — ответил Серёге минеральный шутник и присел на кровати.
— Откуда залетели? — попытался уточнить Арбузов.
— Из… — начал было парнишка и тут же осёкся.
— Из ниоткуда, — продолжил его мысль суровый мужчина. — Не знаем пока.
«Э, да ты не просто капитан, — подумал Миша. — Ты капитан Врунгель».
— Не знаете, значит, — сказал он вслух. — А Сабельняк где срок мотал?
— Вы что, сами не в курсе? — удивился парень. — Про сестру в курсе, а про срок… Освободился из климской колонии строгого режима номер девять.
— Уж не семнадцатого ли апреля сего года? — предположил Серёга Степцов.