— Чего тебе? — я привстал и посмотрел на солдата.
— Вас на беседу приглашают, — ответил он.
— Иду.
В сопровождении бойца, я направился в уже знакомую мне комнату для допросов. И здесь, помимо дознавателя из Тайной Стражи Канимов я увидел того, кого не ожидал, моего друга Вирана Альеру, который появился здесь, дабы подтвердить мою личность.
На этом моя партизанская эпопея была окончена. И вскоре, вместе с Вираном, я вышел за хлипкую и чисто символическую ограду фильтрационного лагеря. За воротами мы некоторое время постояли. И оглядев грязное и истоптанное копытами большое поле, за которым раскинулся один из армейских военных лагерей, а затем, посмотрев вправо, на полупустой тракт Устио-Кемет, я спросил Альеру:
— Где наши лошади?
— А нет их, — усмехнувшись, Виран развел руками, и посмотрел на свою порванную в нескольких местах, изрядно потрепанную брезентовую горку. — У меня сейчас ни денег, ни лошади, ни сменной одежды. Только меч и кинжал, а больше ничего.
— И как так получилось?
— Мы, когда от храма уходили, несколько раз в бой вступали. Как от ассиров оторвались и к своим войскам пробились, до сих пор толком не понимаю. И когда до наших патрулей уже было рукой подать, меня очень сильно подранили, магическим зарядом половину спины вынесло, и в ноге две стрелы засело. Плетт посчитал, что я уже не выживу, оставил меня в полевом госпитале, а сам в Устио направился.
— Сколько у него людей уцелело?
— Трое бойцов, Эхарт и маг.
— А ты как выжил?
— Повезло. Меня жрицы Бойры Целительницы по кусочкам собрали и выходили, и теперь я снова как новенький, хотя долго ходить не могу, ноги сильно устают и позвоночник ломит.
Сделав себе в голове зарубку, что надо будет верного друга незаметно, может быть, во сне, подлечить "Полным Восстановлением", я двинулся к армейскому лагерю, искоса посмотрел на пристроившегося рядом Альеру, и задал очередной вопрос, который меня волновал:
— Как тут дела?
— Ты про армию?
— Да.
Виран шмыгнул носом:
— Плохо. Уходить отсюда надо.
— Объясни.
— Против асилков и ассиров стоят три наши армии. Слева Вторая Восточная генерала Карса Ковеля, которая огибает Маир, отходит в Графство Устио и цепляется за каждую крепость и горку. Справа Третья Южная, под командованием великого герцога Ульрика Варны, держит асилков и, по слухам, крепко им дает по зубам. Ну, а мы с тобой находимся в Первой Юго-Восточной, командующий которой Эйсо Кайяс, хороший правитель своего удела, но самодур и плохой стратег с каким-то дурацким рыцарским кодексом в голове. В его армии почти сто тысяч человек, и все они, вдоль гор, полукругом раскиданы по восьми лагерям. Легкая кавалерия, партизаны, егеря и остатки войск графа Кемета бьются с ассирами по всей линии обороны, и каждый день несут потери, а десятки тысяч дармоедов, половину из которых нельзя назвать воинами, сидят в укреплениях, жрут и пьют, играют в карты и устраивают драки с поножовщиной. Дисциплина падает, с продовольствием туго, свободных лошадей почти нет, жрецов и целителей мало, запасы целебных эликсиров мизерны, а немногочисленные маги разных школ погрязли в интригах и склоках, и строчат на имя командующего и своего архимага сотни доносов. Единого командования нет, никто и ни за что не отвечает, и в каждом армейском укреплении свои порядки. — Альера пнул ногой комок грязи под ногами, и добавил: — Зато в лагерях море вина и наркотиков, а шлюх столько, что кажется, будто их не меньше чем солдат.
— А что сам Кайяс, неужели ничего не видит?
— Солдаты говорят, что великий герцог ждет большой битвы, где он задавит ассиров массой своих войск. Сейчас он дальше к востоку, в Тайресе, и чуть ли не каждый день высылает к королевским войскам своих герольдов с вызовом и указанием места грядущего сражения. И из всего этого складывается впечатление, что в детстве он начитался рыцарских романов и считает, что все будет очень просто и по старинке.
— Действительно, плохи дела, — буркнул я.
— Вот я и говорю, что надо возвращаться в Йонар. Со дня на день ассиры перейдут в наступление, ударят по нашим флангам и, пробивая коридоры вдоль гор, отсекут нас от перевалов через Маир. Были бы деньги, я бы уже сегодня отсюда ушел, но их нет, и остается только ждать помощи от Плетта.
— Деньги есть, — я кивнул назад, на свой рюкзак, — так что сейчас мои трофеи реализуем, купим лошадей и в путь.
— Сегодня уже не получится, скоро ночь, и нас за ворота не выпустят, а в поле конные дозоры, которые двух подозрительных всадников могут, как вражеских шпионов, подстрелить.
— Значит, утром двинемся.
Альера помолчал, посмотрел на меня и спросил:
— Ты не в обиде, что я тебя тогда у храма оставил?
— Нет, дружище. Я все понимаю. Ты прискакал к святилищу, а тут нападение ассиров, и от тебя уже ничего не зависело.
— Именно, — Виран похлопал по рюкзаку: — А у тебя как все сложилось?
— Нормально, — я решил выдать другу официальную версию своей истории, которую излагал контрразведчикам и буду рассказывать Плетту и барону Каиру. — Старый жрец помер, а тут ассиры. Немного повоевал, а после крестьянский парень меня в горы вывел. Попробовал самостоятельно выбраться, не получилось, и я прибился к партизанам. Две недели с ними по горам бродил, с горной пехотой встречался, с егерями, рейдерами и еще не пойми с кем. В итоге, я здесь, жив и здоров, а в рюкзаке есть немного трофеев.
— Ну да, — хохотнул друг, — ты без добычи не возвращаешься.
За разговором, смеясь и улыбаясь, мы вошли на окруженную деревянным палисадом территорию большого армейского лагеря, где находилось около одиннадцати тысяч воинов. И из всей этой массы только 5-й полк легкой кавалерии великого герцога Канима, 17-й имперский пехотный полк, 3-й дивизион БМ школы "Трансформ" и жреческий полевой госпиталь были организованы и готовы к войне. Все остальные подразделения являлись феодальным ополчением, добровольческими формированиями и отрядами наемников, которые, конечно, в большинстве своем, вояки неплохие, но все эти соединения необходимо держать жесткой хваткой и постоянно готовить к грядущим боям, а иначе, никаких побед Первая Юго-Восточная армия иметь не будет. И прогулявшись по лагерю, я пришел к выводу, что Альера прав. Если ассиры перейдут в решительное наступление, а из допроса взятых во время горного похода врагов, я знал, что сил у королевских генералов на этом направлении много, нам всем придется туго. А раз мы не в состоянии ничего изменить, поскольку не являемся генералами или полковниками, то надо уходить отсюда, и чем, скорее это произойдет, тем лучше. Война пойдет своим чередом, а у нас с Вираном несколько иные планы.
Вскоре мы оказались в месте, где расположились маркитанты, скупщики трофеев и походно-полевые бордели. Покружили вокруг, и посмеялись над незадачливым наемником, который не смог расплатиться за услуги проститутки и отдавал бордель-маман в залог свой меч. В винной палатке выпили по кружечке неплохого портвейна и закусили жареной кониной. А после всего этого, из разговоров вокруг, уже зная, к кому обратиться, мы вошли в просторный полосатый шатер, где чернявый и похожий на цыгана кучерявый мужик в ярко-красном халате, судя по всему, этнический арзумец, вел скупку военной добычи.
Излишних разговоров не было. Я выложил перед торговцем трофейные камни, украшения и неиспользованные свитки Исцеления из храма Бойры. Он предложил за все сто семьдесят иллиров, но я немного поторговался, и довел расчет до двух сотен. Все остались довольны, и еще через полчаса, заплатив за пару добрых лошадей десять монет и, обзаведясь небольшим запасом продовольствия, неплохими кожаными доспехами и щитами, мы были готовы выступить к горным перевалам. Но ворота лагеря уже были закрыты, и на них стояли имперские пехотинцы, с которыми договориться было нельзя. И пришлось нам еще одну ночь провести в армии.
Мы прибились к одному из легкоконных наемных йонарских отрядов, который назывался "Лихая Сотня", где нас приняли как своих собратьев по ремеслу и земляков. И вечер прошел неплохо, мы разделили с воинами хлеб и вино, много разговаривали, вспоминали Йонар и переночевали подле их костров. А с утра, лишь только открылись ворота, оседлав лошадей, мы выехали из укрепления и в поле перед нами увидели боестолкновение конных отрядов. С одной стороны были кавалеристы Канимов, около двух сотен воинов, а с другой порядка трехсот ассиров. Сотни маневрировали, сталкивались, обменивались арбалетными болтами и стрелами, топтали конями упавших в грязь раненых, взбадривали себя воинственными кличами, рубились и ждали подкреплений, которые выходили на поле боя. Из нашего лагеря выметнулась кавалерия Канимов, пара сотен наемников и около полусотни дворян, а с вражеской стороны, огибая изгородь фильтрационного лагеря, в котором находились очередные беженцы и некоторое количество солдат, появилось не менее четырех полков легкой кавалерии.